Морской лорд. Том 1
Шрифт:
Когда выдавал замуж Краген, Эйра попросила меня:
– Найди и мне мужа-рыцаря.
Я сказал ей, что постараюсь. Заодно получу второго, нужного мне рыцаря для Беркенхеда.
Томас обдумывал мои слова, а дядька опять шпынял его в бок, стараясь делать это незаметно.
– Поплыли ко мне, посмотришь на месте. Если не понравится, добавлю тебе в долг на жеребца, – предложил я.
– Ну, давай, – сделал он мне одолжение.
Мы вышли из рыночной толчеи, ведя за собой их кобылу, к тому месту, где меня ждали мои люди с купленными лошадьми. Когда Томас увидел их, присвистнул от удивления.
– Это твои?
– Да, – ответил я. – Фризских купил на
– Они же стоят кучу денег! – восхищенно произнес молодой рыцарь.
– Будешь служить у меня, и у тебя будет куча денег, – пообещал ему.
38
Я высадил Томаса и Жака в деревне, а также выгрузил лошадей, кроме иноходца, часть груза, которую собирался оставить себе, и котят. Дядьку разместил на первом этаже, а рыцаря на втором.
– Рыцарь Томас погостит у нас. Если ему понравится, будет служить у меня, – сказал я Эйре, представляя гостя.
Она девочка сообразительная, сразу понимает, что к чему. Я с рейда предупредил ее и Фион, что будет гость. Обе принарядились. Уверен, что мать и сестры Томаса на их фоне выглядели бы нищенками. Девушка произвела на юного рыцаря впечатление. Наверное, так в его мечтах выглядела «прекрасная дама». Во время пира, который я устроил по случаю успешного завершения рейса, Томас не сводил с Эйры глаз. Она делала вид, что у нее таких – вагон и маленькая тележка.
Утром я отправился на шхуне в Честер, чтобы продать оставшуюся добычу. Ошвартовались под вечер, потому что пришлось подождать, когда прилив наберет силу. На пристань выгрузили моего нового иноходца, и я поскакал на нем в замок в сопровождении четырех пеших лучников. Меня так и подмывало захватить небольшой презент для графа и его сводного брата, но здесь не принято, чтобы вассал делал подарки сеньору без уважительной причины, каждая из которых строго оговорена: посвящение старшего сына в рыцари, замужество старшей дочери… Это сеньор должен одаривать своих вассалов без всякой причины.
Ранульф де Жернон, граф Честерский, и его сводный брат Вильгельм де Румар, лорд Болингброк, были в замке. У лорда Вильгельма есть замок Болингброк в Линкольншире. Говорят, это типичный мотт и бейли с каменно-деревянным донжоном. Видимо, донжон слишком маленький, или неуютный, или в нем слишком скучно, поэтому Вильгельм де Румар большую часть года гостит у брата. На этот раз они не играли в шахматы, а сидели в ожидании ужина у горящего камина, из которого исходил приятный запах горящих сосновых дров. Во второй половине дня пошел дождь и похолодало.
Вильгельм де Румар обрадовался мне:
– Только подумал, что пора бы тебе объявиться – и вот он ты!
– Надо было раньше подумать, а то я никак не мог вернуться, – пошутил я.
– Попал в передрягу? – поинтересовался лорд Болингброк.
– Наоборот, взял хорошую добычу, привез ее продавать, – ответил я.
О том, что большая часть добычи уже продана, промолчал. Слишком богатый вассал – это обидно и опасно. Причем опасно для обоих.
– Что за добыча? – спросил де Румар.
– Специй, благовония, дорогие ткани, стеклянная посуда, мыло, – ответил на его вопрос и добавил: – Всего понемногу.
– Я утром пришлю эконома. Мне нужны специи и благовония. Может, и ткани куплю, – сказал граф Честерский.
– Буду ждать его утром, – сказал я.
– Переночуешь здесь, и утром с ним поедешь, – решил за меня лорд Болингброк. – Сейчас ужин подадут.
За столом он выделил мне место рядом с собой. Его собственные вассалы, особенно те, кто раньше сидел выше меня, насупились,
Граф Ранульф насытился, помыл руки и пошел в часовню, которая располагалась на галерее. Я к тому времени тоже наелся и собрался выйти из-за стола, но Вильгельм де Румар буркнул мне набитым ртом:
– Подожди.
Он еще минут десять обгладывал говяжий мосол, запивая большими дозами вина. После того, как мы помыли руки в медном тазу, который держал слуга, лорд Болингброк тихо сказал:
– Иди за мной.
Он пошел к лестнице, ведущей на галерею. Я думал, что придется изображать из себя истового католика, но перед часовней, в которой на коленях стоял граф, лорд Вильгельм повернул налево и пошел дальше. Он завел меня в одну из боковых комнат, проход в которую был завешен двумя узкими коврами, на которых были вытканы распятый Христос и Дева Мария. Краски яркие, преобладали красный, желтый и зеленый. Узкое и закругленное сверху окно с разноцветным витражом делило комнату на две половины. В левой располагалась кровать графа под высоким балдахином из плотной материи темно-красного цвета. В правой был маленький камин, в котором горел огонь. Поленья были маленькие, а не те куски бревен, которые заталкивают в камины в холлах. Дрова недавно подкинули, огонь только начал облизывать их. Возле камина полукругом стояли три стула с низкими спинками и подлокотниками. Лорд Болингброк занял крайнее слева, мне указал на крайнее справа. Сев, он протяжно зевнул.
– Старею, наверное: как поем, так сразу спать тянет, – сказал он.
– Значит, я родился стариком, – сделал я вывод из его слов.
Вильгельм де Румар понял не сразу, но все-таки понял. Смеялся он громко и открыто. Ничто так верное не характеризует человека, как его смех, и ничто так сильно не влияет на определение нашего отношения к данной особи. Не нравится смех – вам не по пути. Меня смех лорда Болингброка устраивал. Графа Честерского, видимо, тоже. Он неслышно вошел, остановился возле третьего стула и с мягкой улыбкой посмотрел на сводного брата. Вильгельм – старший брат, от предыдущего брака их матери. Отец Ранульфа уступил королю владения жены в обмен на графство Честер, тем самым ограбив пасынка, которому пришлось отвоевывать их у короля. И все-таки они остались друзьями. Дуальная пара, дополняли друг друга. Граф занял средний стул и посмотрел на брата, предлагая ему начать разговор.
– Через пару недель один человек поедет… с юга на север, в свои владения. С большой свитой. Я бы даже сказал, с очень важной свитой, – произнес Вильгельм де Румар.
– С которой мы не хотели бы вступать в бой? – уточнил я.
– Так было бы лучше, – сказал лорд Болингброк и посмотрел на брата.
Тот пялился на огонь в камине и вроде бы не участвовал в разговоре.
– Сколько миль в день они будут проходить? – спросил я.
– Они будут идти с обозом, значит, не больше двадцати пяти (примерно сорок километров), – ответил лорд Вильгельм.