Морской сундучок

Коржиков Виталий Титович

СЕМЬСОТ ВТОРОЙ

С радистом я Давно дружу. Я с ним У рации сижу. И слышу, позднею порой Врывается в наушники: — Семьсот второй! Семьсот второй! Да где же ты? Послушай-ка! Над морем — мрак. И свист и вой. Гудки. Разноголосица. — Семьсот второй! Семьсот второй! — Всё с берега доносится. А кто такой «Семьсот второй»? Кого зовут Ночной порой? Пилот летит на Север? Баркас? Рыбацкий сейнер? Быть может, Он попал в беду: Идёт ко дну, Сидит во льду! И я гляжу во мрак сырой… — Семьсот второй! Семьсот второй! Ну, отвечай! Семьсот второй! Да за какой ты там горой?! И вдруг под шелест ветерка, Усталый в трудной схватке, Донёсся

крик издалека: — Пробились! Всё в порядке! И так светло ночной порой: Жив и здоров «семьсот второй»!

ДОКТОР ДОК

Наш врач корабельный, По имени Док, По части капельной Отличный знаток, Придумал На все огорченья Для всех мореходов Леченье. Привёз он домой И хранит у дверей Сто склянок с водой Из десятка морей. И пару посуд С океанской: С арктической И африканской. Вот к Доку приходит Бывалый моряк: — Ах, доктор! С тоской Не управлюсь никак: Лишь вспомню Про службу морскую — По Чёрному морю Тоскую. — Ну что же! Понятно! — Наш доктор встаёт, С водой черноморской Флакон достаёт. Старик принимает, не споря, Три капли Из Чёрного моря. А старый радист, Начитавшись про «Фрам», Опять заскучал По холодным морям. Спасают Радиста от горя Три капли Из Белого моря. Я, в общем, на это С улыбкой гляжу, Но всё-таки к Доку И сам захожу. — Ага! Заболели? Не так ли? Три капли! Три капли! Три капли! К бутылкам кочует Наш доктор седой И друга врачует Солёной водой. И волны вокруг Закипают, И море меня Обступает. Но если по морю Тоскует сам Док, То склянки, бутылки, флаконы Не впрок. Три капли Ему не подмога. В дорогу, в дорогу, в дорогу! И он чемодан Собирает скорей, Бежит и бросается В десять морей! И шлёт мне приветы — Не так ли? — По капле, по капле, по капле.

СПОР

О чём это спорит Народец подводный, Народец подводный, Чертовски голодный? А он рассуждает О поваре Васе, О том, что у Васи Сегодня в запасе. «Остатки от супа, Наверное, наши. Затем на второе Остатки от каши…» Ещё ожидает И третьего Кто-то, Да жаль, не бывает Остатков компота. А что это, братцы, Горя галунами, Так весело мчатся Дельфины За нами? Конечно, дельфины

Узнали по хрусту, Что повар На кухне Шинкует Капусту. И мимо винтов Пролетают вприпрыжку — И каждый готов Заслужить Кочерыжку!

СКАЗКА ПРО СВЕТЛЯЧКА

Однажды ночью Сквозь сучок Под мангровым пеньком Пробился в море Светлячок Весёлым огоньком. Он час-другой Глядел во тьму: Ночь — сколько ни глазей! И понял: «Скучно одному! Пойду искать друзей!» Он круг прощальный очертил, Покинув свой пенёк, И веселее засветил Зелёный огонёк. Среди безмолвных чёрных скал То ввысь, то в глубину Плыл светлячок, как батискаф, С волны и под волну,

Сквозь незнакомые места Парил в глухой воде И думал: «Ну и темнота! Ни огонька! Нигде!» И вдруг он слышит: — Дорогой! Подальше от дверей! И отодвиньте свой огонь, Пожалуйста, скорей! Да уберётесь вы назад? Я это Вам Кричу! Не то ещё вообразят, Что это я свечу! Сквозь ил торчал травы пучок, А посреди пучка Увидел юный светлячок Малютку червячка. И тут червяк — уже другой — Промямлил: — Ваша честь, Вы так заметны, дорогой, Что сразу могут Съесть. А из желанья услужить Какой-то окунёк Шепнул ему: — Хотите жить? Гасите огонёк… Мальца подобный оборот, Конечно, возмутил. Он посмотрел: что за народ? Он снова посветил И бросил, словно бы врагу: — Беда невелика! Пусть хоть съедят, но не могу Я жить без огонька! На что холодная треска Вздохнула мрачно: — Тут Не только что без огонька, Без головы живут… «Ну нет! Всё это не по мне! Я так не проживу! Кто хочет, Пусть дрожит на дне, Я дальше поплыву!» И потихоньку покатил Бедовый светлячок, И только ярче засветил Свой тихий маячок. Но загрустил малыш тогда: «Неужто до седин Вот так и буду я всегда Плутать во тьме один? И нет на свете никого, Кому бы нужен свет? И больше в мире Ничего Светящегося Нет? Так что ж тогда? Глотать и спать? Ну нет! Не может быть! Кто хочет Что-то отыскать, Тот должен Дальше плыть!» Вот тут из вороха травы Донёсся чей-то всхлип: — Ах, не поможете ли вы? Иначе я погиб… — Не плачь! — ответил светлячок. — Я мигом посвечу. Плыви за мной: гребок, скачок — И выйдешь по лучу. Раздался вздох и в стороне: — Нам вроде по пути, Так ты, пожалуйста, и мне Немного посвети. И я немного заплутал, — Сказал морской конёк. И заиграл, затрепетал, Помчался огонёк! Жучки, личинки и мальки Летели вслед за ним, И вверх срывались пузырьки Эскортом озорным. И всяк свой домик замечал И отплывал в бочок И на прощанье вслед кричал: — Спасибо, светлячок! А он всё мчался налегке — Всё выше, вверх! И вдруг Увидел ясно вдалеке Какой-то светлый круг. Как будто чудные миры Бурлили в вышине И ярко звёздные шары Качались на волне… «Ого! — подумал при луне Наш светлячок всерьёз. — Там Звёзды Светят в вышине. А где уж мне До звёзд!» Тогда сказал морской конёк: — Ты нам помог внизу, А здесь давай-ка, паренёк, Я мигом подвезу! Присвистнул весело: — Айда! Под звёзды, в облака! — И посиневшая вода Качнула светлячка. Светлели волны. Мрак редел Под тихий перезвон… И вдруг он ясно разглядел, И вдруг увидел он Не звёзды возле облаков, А вал, где бушевал Таких же самых светлячков Весёлый карнавал. И каждый солнышком сиял, И каждый был в пути, Светил и другу напевал: «Свети, свети, свети!»

МОРЕ

В который раз Который год Мне море Воли Не даёт! Мне надоест И норд, и вест, Мне море Тоже надоест! Я повернусь к нему Спиной, Я от него — Оно за мной! Я больше в море Не хочу, Я укачу, Я улечу! Я обегу Весь шар земной, Оно опять — За мной, за мной! Я схоронюсь Среди тайги, В глуши, Почти что у Яги, А море, Словно за кормой, Вдруг зашумит: «Ты мой, ты мой! Вон, видишь, Синяя вода, Просторы, Пальмы, Города…» И я сдаюсь: «В полёт, в полёт!» Бегу, сажусь на самолёт, Лечу и вижу: Побрели По горизонту Корабли. Вон порт, Вон краны, Мачт леса… И паруса! И паруса!

ВОЛНЫ СЛОВНО КЕНГУРУ

ПЕРВАЯ УДАЧА

Я летел из Москвы на Тихий океан. Матросом и корреспондентом. Хлебнуть океанского ветра, вспомнить свою старую морскую работу.

Сын дал мне толстую тетрадь, чтобы записывать в неё самое интересное про моряков, про морские приключения, про китов и акул, про дальние страны… И конечно, про мальчишек и девчонок, которых мы встретим.

В кармане пиджака у меня лежало направление на теплоход «Пионер». И я уже составлял список, кому что откуда привезти: из Америки для друга монеты; одной знакомой — панцирь краба с Тихого океана; художнику — японские кисти; пионерам в школу — ракушки из Новой Зеландии; а из Австралии сыну — маленького кенгурёнка. И ещё «что-нибудь такое интересное».

Слева от меня посапывали в креслах соседи, справа, за иллюминатором, клубились в голубом небе слепящие белые облака, совсем как над океаном.

Я чувствовал уже весёлые запахи корабельной краски и гуд палубы под ногами.

Но прилетел во Владивосток — и словно споткнулся. Туман, дождь.

Пришёл к начальнику пароходства, он говорит:

— А «Пионер»-то сейчас вон где! — И ткнул карандашом в карту, в центр Индийского океана!

Но тут же успокоил меня:

— Да ты не огорчайся! У нас тут «пионеров» целая флотилия. Вон тебе хоть «Витя Чаленко». Дойдёшь на нём до Японии, там пересядешь на «Новиков-Прибой» — и в Америку. А уж до Зеландии как-нибудь придумаем!

Я повеселел, вышел на улицу — и совсем обрадовался. Встретил старого товарища, он спрашивает:

— Плывёшь?

— Плыву.

— На каком?

— На «Вите Чаленко».

— «Чаленко»? А капитан там знаешь кто? Шубенко! Судно бравое, и капитан молодцом. У нас тут уже поговорка: «Витя Чаленко» — капитан Шубенко!

Как не знать! Лет десять назад по этой самой улице мы шагали с молодым Шубенко, штурманом, на судно, несли навигационные карты для кругосветного плавания. А сколько ночных вахт отстояли! Два океана вместе прошли. Пачангу на Кубе плясали, сахарный тростник рубили…