Морской волк. 2-я Трилогия

Савин Владислав

А заодно, встанем ненадолго в завод, поскольку диагностическая аппаратура, разработанная под нас уже в этом времени (рентгеновские аппараты), пока только там. И «ваш корабль очень нужен СССР, товарищ Лазарев». И глупо будет сгинуть в океане из-за треснувшего шва. А наш «жандарм», охранитель и «государево око» Кириллов, после сеанса связи с Москвой в Полярном намекнул мне, что очень скоро нас ждет новое задание, и К-25 должна быть в идеальном порядке. Так что через десять дней нас ждут в Главной Базе СФ.

Пятьсот с лишним миль. Двое суток пути, считая скорость всего конвоя. Вечером 12 ноября подходим к дому. Еще засветло — думаю, немалых трудов стоило командованию Беломорской флотилии убрать с фарватера все иностранные суда, хотя наверное, нас уже увековечили на фотопленку, но лучше

бы этих кадров было поменьше. Мы входим в акваторию завода, слева от нас остров Ягры, где еще не построили судоремонтный завод «Звездочка», а справа и впереди то самое место, где мы отдали швартовы, два месяца и одиннадцать дней назад. Когда были «проводы алых парусов», наших жен и подруг здесь — сколько раз после мы просматривали видео, которое успел снять Дима Мамаев! Тогда было самое начало осени, сейчас уже зима, но снега еще нет, лишь какая-то слякоть с серого низкого неба, и мокрый ветер с моря, ну это здесь всегда.

На берегу нас уже ждут. В военной форме, и штатские — персонал «базы строящихся кораблей» и «арсенала два», заводские и научники, кажется, различаю фигуру Курчатова, нашего бессменного «главпонауке» здесь, академики больше решают глобальные вопросы, и чаще в Москве чем у нас. И женщины, стоят отдельной группой — и у каждой в одежде есть что-то алое, шарф или платок, а впереди две фигурки в развевающихся алых «парусах», совсем как тогда, когда мы уходили! Аня давно еще спросила, а что носили женщины в вашем времени, ну не рассказывать же про мини и стиль унисекс, вот и вспомнилась «летучая мышь», накидка или пальто, как это по моде называется — в такой Ирочка часто бегала, моя первая любовь там, подражая Алле Пугачевой. Так ведь зима уже, холодно в этом, и на ветру — замерзнет же, простудится! Сейчас выскажу ей все — дайте только на берег попасть!

Швартовка. Все необходимые мероприятия, по приходу корабля в базу. Наконец схожу по трапу, и Аня спешит мне навстречу. И все слова куда-то пропадают — как передать восторженный взгляд любимой женщины, это даже великие поэты не могли, про авторов слезливых романов и таких же сериалов вообще молчу! Если на вас никто никогда так не смотрел, вы этого не поймете — лучшая награда, счастье и звездный час, то самое мгновение, которое хочется остановить! И думаешь, какие бедные люди, кому не повезло встретить Единственную, свою. Сейчас будет мне «Анна на шее»… но рядом каким-то образом оказываются Кириллов, и Курчатов, и другие, знакомые и ответственные лица, и все со срочными вопросами, которые надо решать, ну а Ане надлежит доложить «жандарму», что произошло за его отсутствие. И мы разбираемся со всем этим, не отходя друг от друга дальше чем на шаг.

На «Воронеже» остается лишь стояночная вахта. В 2012 году экипаж бы ждала послепоходная реабилитация и база отдыха — здесь же мы можем позволить себе не больше двух-трех дней. Хотя заводские все понимают, и стараются при стоянке в базе нас не загружать — но знаю, что Серега Сирый скорее умрет, чем позволит кому-то копаться в своем хозяйстве БЧ-5 без собственного присутствия. Нет здесь второго, «подменного» экипажа, и спецов, хорошо знакомых с нашей техникой — и потому нельзя, сдать и забыть. Но до утра время наше!

Аня держит меня под руку, не отпуская ни на миг. Идти недалеко — квартира на территории «бригады строящихся кораблей» так и осталась за нами. Отворачиваясь от ветра, Анечка прижимается к моему плечу, придерживая шляпу, и рассказывает местные новости — филиал ленинградской Корабелки наконец переехал в новое здание на Полярной. Завод расширился, башенный цех полностью реконструировали, и места уже не хватает — планы есть, что-то построить и на острове Ягры. А город начали уже и к западу от Торфяной строить. В парке аллеи проложили, от Первомайской к заводу. В цехах не только десантные катера, уже и тральщики заложили, ленинградский проект «253», чтобы сварочно-секционное производство освоить.

— Михаил Петрович, да вы не слушаете меня? А как вы немецкую подлодку захватывали, расскажете, или это секрет?

Она очень похожа сейчас на Тимиреву из того фильма, в исполнении Лизы Боярской, особенно в этой американской шляпке с широкими полями, затеняющими лицо, лишь вуали не хватает. И если она — Анна, то я выходит, Адмирал? Только в отличие от того, который из фильма, с «ъ» на конце, желаю помереть в преклонном возрасте, окруженный любящими внуками, в великом и вечно живом СССР.

— Михаил Петрович, когда вы ушли, я так боялась, что вы не вернетесь! А вдруг, провалитесь еще на куда-то, на сто лет назад? Узнавала постоянно, где вы и как — что в штабе флота, в оперативных сводках было. Вы только не исчезайте — я же тогда никого другого себе не найду!

На вид такая вся «тургеневская» (а впрочем, классик совсем не кисейных барышень, а будущих революционерок писал — интересно, когда это синонимом «кисейной» стало?). И никто ведь не скажет, что эта «прекрасная дама серебряного века» — партизанка, снайпер, убивец полусотни фашистов, и Хранитель нашей главной Тайны здесь, на втором месте после «жандарма» Кириллова. И персональный охранитель лично меня, в чем я однажды уже имел возможность убедиться. Неужели у нее и сейчас пистолет припрятан? Хотя здесь, на территории, отведенной под нашу базу, немцев даже в виде «гастарбайтеров», то есть пленных, нет, по крайней мере, пока «Воронеж» у причала — и союзников не пускают, и посторонних, по периметру охрана бдит круглые сутки. Вход лишь для нас, то есть экипажа, и еще для берегового персонала базы, научников и Анечкиной команды, и про жен и подруг разговор особый — проводить и встретить корабль, это святое дело. Так что здесь, внутри периметра, опасаться нечего, если только немцы десант не сбросят. Но в такое верится слабо — фронт далеко на запад ушел, а зениток тут не уменьшилось, а даже прибавилось, в сравнении с сорок вторым годом, когда немцы здесь летали, будущий Атоммаш для Советского Союза не меньше ценен, чем к примеру, Бакинская нефть, где всю войну армия ПВО стояла. Еще в Архангельске истребительный полк сидит — и мы, как только пришли, кабель связи на берег, включили нашу РЛС в общую систему ПВО, в дополнение к здешним «Редутам-3». И за компьютерами в ЦП «Воронежа» вахта несется, как положено, так что имеем возможность любой неопознанный летающий объект этих времен не только обнаружить вовремя, но и точное целеуказание выдать, и истребители навести, и зенитки нацелить. Хотя из всего люфтваффе сюда долететь с возвратом сейчас теоретически могут лишь «кондоры», поскольку ближайший немецкий аэродром в Восточной Пруссии — даже Прибалтика уже вся наша, включая острова. Но сказал же Кириллов, «я бы на месте Гитлера, ради такой тайны и десантную дивизию не пожалел». Потому — бдим!

— Михаил Петрович, вы снова мыслями где-то? Ой!

Аня едва успевает схватить шляпку, подхваченную с головы порывом. Лицо ее становится на миг испуганным и каким-то детским. Так она и есть девочка рядом со мной, ей же двадцать один год всего — таких как она, ее ровесниц, в своем времени я мог видеть дряхлыми старушками на парадах Победы. А сам я тогда кто — если здесь мой отец еще не родился, а мои дед и бабушка еще не встретились? Пусть над этим ученые головы ломают! С Серегой Сирым по поводу нашего переноса нормально общаться лишь академик Александров может, разговор сразу съезжает в такие дебри с формулами, матрицами, квазилинейными операторами, преобразованиями подобия и теоремами имени разных светил науки, что послушав минуту, уже ничего не можешь понять! Для меня же довольно, что Анечка есть, и рядом. А параллельный это мир, или перпендикулярный, пусть наша советская наука разбирается. Меня больше волнует, как Аня к своему здоровью относится — ноябрь здесь, это уже зима!

— Михаил Петрович, так мне не холодно, у меня там теплый свитер надет!

Судя по рукаву, заметному когда она за шляпку держится, не свитер, а какая-то тоненькая кофточка, хотя и шерстяная. И она так на причале стояла, на самом ветру, все время, пока мы подходили и швартовались? А если простудишься, воспаление легких схватишь, не дай бог?

— А воспаление легких сейчас лечат, в санчасти антибиотики есть, так что не боюсь!

Тьфу три раза! Ты еще свое партизанство вспомни — так известно, что на фронте люди не болеют почти, такой там адреналин и мобилизация всего организма на износ. Что там лечат, не знаю, но лучше не испытывать! Ну, женщины, ради того, чтобы чуть красивее, на все готовы!