Моря Африки
Шрифт:
Фосфаты добываются из залежей гуано оставленных птицами на скалах. Вся гора Makatea покрыта гуано оставленным за века миллионами морских птиц.
— Мы добывали гуано в горах и суда приходили за ним. Для причаливания судов одна компания из Папеэте финансировала строительство огромного мола, очень длинного, выходящего за риф и для этого большой участок кораллового барьера был взорван динамитом.
Потом вековые отложения, в результате этой «золотой лихорадки», иссякли.
Одновременно фосфаты потеряли спрос на международном рынке.
— Коммерция стала постепенно угасать, суда приходили всё реже и работы становилось всё меньше. Теперь мы снова бедны, наша гора вся в кратерах и трещинах, а рифовый барьер разрушен.
От мола, разрушенного волнами, остался только длинный металлический каркас выдающийся в море с нависающей как призрак стрелой талей.
— Теперь судно, когда приходит, становится вдали от берега и посылает на остров шлюпку, сгрузить то, что мы заказали в Папеэте и погрузить то немногое, что мы ещё можем отправить в столицу.
Старик предложил нам кокосовые орехи и попросил растительное масло и мыло для стирки. Когда мы вернулись с лодки, привезя ему их, он подарил нам двух огромных пальмовых крабов. Их научное название — Birgo latro, это существа доисторического вида, голубоватой окраски с огромными клешнями, которыми он вскрывает скорлупу кокосовых орехов. Их мясо жирное и ароматное, благодаря кокосам и кокосовому маслу, которыми они питаются и поэтому, увы, является деликатесом. По этой причине бедные создания совсем исчезли на обитаемых островах. Малочисленные обитатели Makatea истребляют последние экземпляры имеющиеся в их распоряжении. Каждый раз перед приходом судна они бросаются на поиск крабов с тем же весёлым легкомыслием, с которым в прошлом добывали фосфаты. Крабы попадают в Папеэте в самые изысканные рестораны.
Перед отходом я показала старику групера пойманного Карло на рифе, прямо под лодкой, всего в нескольких метрах от развалин старого мола и спросила, можно ли его есть и есть ли опасность ciquatera. Так советуют все справочники: «Чтобы быть уверенными, что рыба не заражена ciquatera, покажите её местным жителям и укажите место, где её поймали.»
— Да, конечно, можете есть его. — ответил он. Однако, рыба всё таки была токсична. Не было другого объяснения. Мы ели лишь крабов и cernia. Первые были великолепны, вкусные, ароматные, отваренные и приправленные соусом из майонеза, сливок, кетчупа, табаско и коньяка. После крабов cernia, по правде говоря, была уже лишней, но поскольку уже была приготовлена… Мы съели её и сразу же после ужина, с восходом луны, выбрали якорь и оставили Makatea за кормой. Папеэте был всего в семидесяти милях и плавание обещало быть лёгким, по спокойному морю, под луной освещающей воду.
— Сiquatera? Это невозможно!
Но симптомы были очень характерные и проявлялись у нас обоих. Болезнь ciquatera вызывает токсин содержащийся в водоросли растущей на мёртвом коралле. Травоядные рыбы едят эту водоросль и накапливают токсин в своих тканях без какого либо вреда для себя. Потом хищные рыбы поедают травоядных, а более крупные поедают мелких по пищевой цепочке и всё больше токсина откладывается в тканях рыб. И когда человек съедает одну из них, в которой количество яда было значительным, поражается нервная система. И симптомы как раз: тяжесть в конечностях, затруднённое дыхание, головокружение.
Примерно так говорится в одной из книг о тропических болезнях. Всё совпадало, и мы, как идиоты пошли ловить рыбу как раз там, где риф был взорван динамитом для постройки мола.
— Значит это действительно ciquatera… Ну не могли мы подумать раньше?
Что это ciquatera нам подтвердили и в госпитале Папеэте. Мы прибыли на Таити обессиленные после ночи плавания в состоянии зомби, нам даже не верилось, что мы наконец бросили якорь в порту. Но тут нас ожидал ещё один неприятный сюрприз. Как при многих болезнях поражающих нервные окончания, так и при ciquatera, контакты с водой вызывают болезненные, хоть и безопасные, электрические удары. А мы контакты с водой имели чаще, чем можно себе представить.
Именно в это время года неожиданные дожди два три раза в день вымачивали нас с головы до ног, было очень жарко и мы постоянно потели и чтобы отправиться на берег приходилось регулярно заходить в воду по колено, чтобы вытащить тендер на пляж. Ко всему этому можно добавить, что нам приходилось пить и писать. О умывании, естественно, не могло быть и речи!
Замученные этими электрическими разрядами мы обратились в госпиталь за помощью.
Медсестра, смеясь, подтвердила что это ciquatera:
— И вы подхватили? Эх! Нет, не существует лечения, нужно просто ждать пока пройдёт.
Несколько недель старайтесь есть меньше животных белков.
И мы ждали. Понадобилось пять недель, для полного выздоровления.
Прошли шесть лет. Океан теперь Индийский, острова Мальдивские, но я снова лежу на койке глядя в белый подволок, все кости болят, смертельная усталость и огромное желание не шевелиться.
Это началось двадцать дней назад. Я проснулась утром со стуком в висках и негнущейся шеей. Это не могла быть ciquatera, потому что в Индийском океане этого токсина ещё нет.
Может быть малярия, но на Мальдивах это маловероятно и уже прошло слишком много времени после возможной встречи с инфицированными комарами на Сокотре — Может быть приступ шейного артроза….
— Да нет, не думаю. Так вдруг… Да ты ещё не такая старая.
— Но мы всё время спим на палубе. И такая влажность!
Карло опять листает книги о тропических болезнях.
— Вот, смотри сюда. Это может быть деньгу… «лихорадка с ознобом, глазничная боль, прыщи и высыпания на коже», посмотрим, есть ли у тебя температура.
Столбик термометра поднялся до 40 градусов.
— Я же сказал, это деньгу.
— Но у меня нет не прыщей не высыпаний…
— Подожди, здесь говорится, они появляются позже.
Лихорадка деньгу, говорится в книге, вызывается укусом комара, как малярия. Но в отличии от малярии не лечится, не циклична и почти никогда не смертельна. Выздоровление наступает спонтанно через неделю или две, но инфекция оставляет состояние слабости и упадка сил, которое длится ещё долго.
Первые дни у меня был такой сильный жар и так болела голова, что мне с трудом удавалось иногда проглотить таблетку, чтобы сбить температуру, и съесть несколько ложек сахара. Едва проглотив сахар, я засыпала и мне снились очень странные сны: огромные грибы всех цветов радуги, каждый различного оттенка, взрывались в моей голове. Было похоже на то, как когда, много лет назад, на Бали мы попробовали галлюциногенные грибы.