Москаль
Шрифт:
— Речь не о Гюго, — уточнил археолог, вежливо отхлебывая коньяк из огромного бокала.
Елагин не понял смысл реплики, но поверил, что она к месту.
— Четвертое, что ли, октября девяносто третьего. Только что мы посмотрели по Си–эн–эн разгром Белого дома. Руцкого свезли в тюрьму, и надо было разобраться на пепелище. Звонок на истфак из высших сфер: нужны архивисты, люди с особой подготовкой, но чтобы много. Под рукой только мы, без всякой подготовки и с портвейном. Я зашел к Коське в отдел, как всегда у меня случается в момент мировоззренческого кризиса.
Дир Сергеевич обвел собравшихся непонятно с какой стати торжествующим взглядом. Конечно, было заметно, что старается он произвести впечатление в основном на Наташу. Но у Елагина не было уверенности, что девушка считает происходящее у нее на глазах пиром свободного духа и мечтает к нему присоединиться.
— Ну приказ есть приказ, а мне не хотелось оставаться одному, я и увязался за компанией. Пропустили нас через оцепление и прямиком в высокие кабинеты. Полы устланы государственными бумагами, из туалетов разит, сейфы раскурочены. Мы идем себе, намечаем фронт работ, бумажные мешки принесли для выемки документации. следом за нами люди с автоматами. То ли охраняют, то ли следят за нами. И тут случается поразительное. Коська находит, почти сразу, сумку кожаную, такую, знаете, через плечо. Потянул молнию, а внутри… — Дир Сергеевич бросил длинный и зачем–то лукавый взгляд в сторону возлюбленной. — Пачки, пачки, пачки иностранных денег, в основном доллары, но и другие есть. Автоматчики поотстали, никого рядом, клади сумку на дно мешка, заваливай простыми бумагами и тащи себе вон. Никто ведь не проверял, мы видели, как это делается на входе–выходе. Так нет, Коська Кривоплясов пошел с этой сумкой к ближайшему офицеру и сдал клад. И даже четвертой части себе не потребовал.
Кривоплясов смущенно уткнулся в стакан. И покраснел, то ли от гордости, то ли от стыда.
— Вот какие бывают натуры у русских археологов. А я тогда тоже поживился. Даже собирался бизнес открыть, думал, что золотую жилу нашел. В кабинете Хазбулатова. Там на полках были сотни книг с автографами. От самых–самых демократических писателей. Говорят, они уже на следующий день начали осторожненько интересоваться: нельзя ли забрать попавшие по ошибке к извергу издания? Я вывез два огромных мешка этой макулатуры и сел на телефон, чтобы начать глобальный шантаж. Я тебе твой романишко с надписью «Дорогому, любимому Руслану Имрановичу, ползая в пыли и целуя стопы…», а ты мне сумму, сравнимую с суммой гонорара, полученного от издательства. Иначе — позорная огласка.
Елагин слушал Дира Сергеевича, но смотрел на бровастого парня. Разумеется, хохол. Причем из ядреных, западенских. Такого отмыть да причесать — и вот вам выставочный вариант парубка. Да не простого, а чего–то задумавшего. И что ему здесь надо? Майору стало ясно, что именно из–за него запаниковала Нина Ивановна и срочно вызвала на дачу, а не из–за бескорыстного археолога.
Наташа поймала взгляд майора и одними губами произнесла:
— Брат.
— Да, — шумно подтвердил Дир Сергеевич, сводя свою бороду в острый клинышек нервными пальцами. — Наташин брат, Вася. он специально приехал, поможет с отделкой квартиры. Зачем ему искать работу где–то, когда можно у своих срубить!
— Не Вася, — сказал парубок, — Василь.
Дир Сергеевич махнул рукой, мол, черт с тобой, пусть будет Василь.
— Он и столяр, и маляр, сам Бог его нам послал. Он все сделает как Наташе нравится, — продолжал мажорничать «наследник».
— Я все понял, — сказал майор, поднимаясь, но тон его означал скорее «разберемся».
Кривоплясов, решив, что наступает конец приятного вечера, поспешил допить коньяк. А майор сделал вывод, что друг «наследника» не только археолог, но и алкоголик.
Василь тоже встал и произнес фразу на каком–то невообразимом наречии, вроде бы славянского рода, но ни слова не понять.
— Он з захида, — пояснила Наташа, не давая майору разозлиться.
— Ты бы его забросил, что ли, Александр Иваныч, в Братеево, — вмешался Дир Сергеевич. — Василь там будет жить, прямо на квартире. Аванс я ему уже дал. И ключи.
— Ну, тогда он сам доберется, — сказал майор. Не хватало еще ему развозить гастарбайтеров по Москве.
— Да он первый раз в городе, — попытался вступиться за «родственника» «наследник».
Василь направился к выходу с самым независимым видом, играя скулами, проигнорировав попытку Дира Сергеевича проститься с ним сердечным манером. То ли от юношеской зажатости, то ли по какой–то другой причине.
7
Следующее утро майор встретил у себя в кабинете. Переночевал на диване. Несколько раз пытался связаться с Джоан. Не удалось. Техника не только помогает общению, но и мешает. Впрочем, Елагин не обиделся. Так даже лучше. Они договорились с Джоан попробовать обойтись друг без друга хотя бы три месяца. Никаких контактов. Каприз техники не позволил ему нарушить обещание. Прошло всего две недели, а он уже ищет предлог поговорить с ней. Он спросит, почему от нее сбежала Тамара. Примет любое объяснение, ему просто хочется услышать ее голос.
В одну минуту двенадцатого в кабинет вошел Патолин. Выглядел отдохнувшим, но озабоченным.
Майор кивнул ему — выкладывай.
— Кажется, что–то удалось нащупать.
Майор опять кивнул — не тяни!
— Бурда, из ведомства господина Кечина. Два несанкционированных выезда на Украину. Оба в Киев.
— Что это значит?
— Выясняем.
— С санкции Кечина или по собственной инициативе?
— Выясняем.
Начальник службы безопасности начал вставлять голову в петлю галстука, снятого с угла плоского монитора.
— Господа–а финанси–исты. Только почему Бурда? Мне он казался всегда ботаником из мира цифр. Венчурный червь. Маскировался, что ли?! Все эти годы?!
— Выясним. За ним установлено наблюдение. Люди свежие, со стороны. Даже если он опытный человек с глубоким прикрытием, они справятся. По–моему, пока не следует делать резких движений.
Майор наконец пристроил галстук и, соглашаясь, махнул рукой — понаблюдаем.
— А что Исламская лига?
— Довольно разношерстная организация, неоднородная. Там и муфтии, и исламские публицисты–тюркологи, «рунический комитет», бензоколонки опять же. Связи действительно обширные, но в общем–то беспорядочные. Трудно определить ядро организации, чей у них голос решающий. Похоже, идет скрытая борьба за превалирующее влияние. Но международные контакты у них определенно есть.
— А кто их контролирует от спецслужб?
Патолин вздохнул:
— Разумеется, этим я занялся в первую очередь. Долго ничего не удавалось нарыть. Сначала я решил, что это очень серьезное подразделение, глубоко забетонированное, в засаде для каких–то особых государственных целей. Нам не подкопаться под их забор.
— А теперь?
— Ну никаких буквально ниточек. И тогда я решил посмотреть иначе.
— И как?
— Загадки нет и не было у ней. Бардак и раздрай в этой лиге — не маскировка, а форма существования. В этом и сила их, и слабость. Значит, действуют разрозненно, без координации. но если нет штаба, то его нельзя накрыть одним ударом или подчинить одному куратору.