Москит. Конфронтация
Шрифт:
Дальше принесли бифштекс и нарезку, и на какое-то время стало не до разговоров, разве что ещё раз выпили. Василь под горячее, я — так, кусочком колбасы закусил и огляделся по сторонам. Ближе к вечеру в ресторане оказалось яблоку некуда упасть, свободных столиков не осталось вовсе. Все посетители были из числа обер-офицеров, и мне даже как-то немного неуютно стало. Будто не в обычном питейном заведении сижу, а в офицерский клуб заявился и чужое место занимаю. Да и поглядывали на меня с Василем откровенно свысока, а
Меня это задело, но поборол раздражение, и вернулся к беседе с Василем.
— Тебе легко говорить, — вздохнул я, разливая коньяк по рюмкам. — У тебя Машка есть.
— Это да, — согласился с моим аргументом товарищ. — Но и ты не абы кто, а студент и оператор! — Он воздел указательный палец к хрустальной люстре над нами. — И потом, а как же та дворяночка? Да она твоей Лии сто очков вперёд даст!
— Сам же говоришь: дворяночка!
— И что с того? Тебе это кувыркаться с ней каким боком помешать может? Да и не только кувыркаться! Забудь уже эти сословные предрассудки! У нас дворянчики никаких особых прав не имеют. Зато мы — операторы!
— Ещё и деньги многое решают, — со вздохом произнёс я.
— Ха! Деньги! — усмехнулся Василь, подался вперёд и спросил, невесть зачем понизив голос: — Видишь трёх летунов у буфета? Все при полном параде и с кортиками — сто к одному, что хотя бы один из этих хлыщей родословную от царя Гороха ведёт. И совершенно точно все трое не бедствуют. И что с того? Это в прежние времена нас бы отсюда попросили, если б столик подобной публике понадобился, а сейчас сидим и в ус не дуем!
— В прежние времена нас бы в подобное заведение и не пустили даже.
— Ну ты уж совсем палку не перегибай! Ты — студент, я — при должности. Другое дело, что при царе-батюшке мы бы точно не стали теми, кем стали, но я как раз об этом и толкую. Всё изменилось! Хочешь дворянку пользовать — пользуй. Хочешь под венец с ней пойти — тоже не проблема, о мезальянсе никто и не заикнётся даже. Вопрос лишь в вашем социальном положении.
Я откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.
— Слушай, а хочешь я вас познакомлю? Нет, серьёзно. Давай, а?
— Да ну тебя, змей-искуситель! — отмахнулся Василь. — У меня Машка есть. Я ж на неё с первого взгляда запал. Слушай, ну вот если ты так страдаешь, может, тебе Лию свою ненаглядную отбить попытаться?
Предложение это поставило меня в тупик. Отбить? А хочу ли я этого или слишком уязвлён и обижен? Пожалуй — да, уязвлён и обижен. Слишком. Да и роль Пьеро не по мне. Накушался такого в выпускных классах, больше ерундой страдать не собираюсь.
Но сказал я совсем о другом:
— Не вариант. Она в Зимске служить останется, а меня непонятно куда после выписки отправят.
—
Я покачал головой.
— Нет, пока не заходил разговор. Да и чего тут загадывать?
Положение на фронте оставалось сложным. Продвижение частей Особого восточного корпуса вглубь территории Джунго замедлилось, а окружение Белого Камня хоть и было прорвано, но наступления на том направлении наши части покуда не предпринимали.
— Да уж, — вздохнул Василь. — Я тоже в подвешенном состоянии завис. Матвея и аспиранта вашего в Новинск давно отправили, а я вроде как в комиссариате до сих пор числюсь, вот и застрял здесь. А какой из меня сейчас работник? Смех один. О Льве-то в курсе?
— А что такое? — заинтересовался я.
— Их команду по ротации в Особый восточный корпус перебросили. Не знаю, частично или в полном составе, но Льва точно отправили. Я его на днях встретил, когда он медкомиссию проходил.
— Их к разведуправлению приписали? — предположил я.
— А к кому ещё? Не к пехоте же!
Оркестр заиграл «Рио-Риту», кавалеры начали приглашать дам, и Василь кинул взгляд на настенные часы, а потом разлил по рюмкам остатки коньяка.
— Давай-ка, пожалуй, закругляться, — предложил он. — А то завтра Рашид Рашидович с потрохами сожрёт.
— А кто он вообще такой, кстати? — поинтересовался я.
— Из наших, но закончил столичную медицинскую академию. Шибко умный, говорят, хотя любит простачком прикинуться.
Мы выпили, и я выложил на стол всю свою наличность.
— Ты пока счёт закрой… — попросил, а сам поднялся и едва переборол головокружение и слабость в ногах. Окружающая действительность слегка размазалась, будто коньяк подействовал только сейчас, одномоментно. Пока сидел, и не замечал даже, что изрядно поднабрался.
Я двинулся в уборную и почти уже миновал полированную стойку бара, когда один из трёх отиравшихся там лётчиков, скривив губы, спросил:
— Долго ещё стол занимать будете?
Настроение у меня было ни к чёрту, окончательно его не сумели выправить ни коньяк, ни разговор по душам с Василем, но всё же я сдержался и к чёртовой бабушке подпоручика посылать не стал, бросил на ходу:
— Столько сколько нужно, — и отправился дальше, сочтя разговор оконченным.
Но лётчику так не показалось.
— Хам! — объявил он во всеуслышание да ещё вцепился в плечо и рывком меня к себе развернул. — Изволь стоять смирно, когда с тобой боевой офицер разговаривает, быдло!
Меня серьёзно мотануло, сработали рефлексы. Резко качнулся назад, и сам удар наотмашь не попал в цель, по зато лицу прилетело зажатой в руке перчаткой.
— Ах ты, контра!
Левой я сграбастал лётчика за мундир, правой врезал ему в челюсть и повалил на стойку бара, а бросившегося на выручку сослуживца отпихнул тычком в грудь.