Московская метель
Шрифт:
И Мишка описал соседа по ложе, вспомнил черный фрак, трость, лорнет, хромоту и одышку.
— Нет, не знаю, — билетерша неожиданно сердито дернула головой. — Ты все выдумываешь. Или тебе кто рассказал?
— О чем?
Но она ничего не ответила, только зашагала быстрее, так что и ему пришлось поторопиться.
— Спасибо, — сказал Мишка, оказавшись у той самой двери, через которую вошел в театр.
— Не за что, — произнесла билетерша уже ему в спину.
Так, теперь нужно двинуться налево, свернуть за угол, и он окажется
— Очень хорошо, какой приятный юный джентльмен, — сказал кто-то совсем рядом, голосом, похожим на тот, каким разговаривал кот Матроскин в мультике, только из каждого слова так и сочилась злобная радость.
Не оглядываясь, Мишка рванул прочь, но сильная рука вцепилась ему в рюкзак.
Земля вылетела из-под ног, что-то ударило по спине, и он понял, что лежит, а над ним нависает крупный мужчина — встрепанные волосы, зеленый камуфляжный костюм, круглая физиономия, украшенная гадкой улыбкой.
— Ой, мальчик упал, — Охотник покачал головой. — Сейчас мы ему поможем подняться.
Мишку дернуло вверх, словно его подвесили на стреле крана.
В голове замельтешило, перед глазами закрутилось, а когда все встало на свои места, то обнаружил, что рядом появились еще двое — тщедушный парень в кожаной куртке и черной шапке, тот самый, что был на вокзале, и второй Охотник, огромный и плечистый, при дневном свете еще больше похожий на Терминатора.
Он даже двигался как-то ломано, рывками, точно машина в человеческой шкуре.
— Предмет у него? — нервно потирая руки, спросил обладатель кожаной куртки.
— Должен быть, — Охотник в косухе обыскал Мишку, и золотые часы оказались у него в ладони.
— В лучшем виде, как ты говоришь, коллега, — с издевкой сказал лохматый в камуфляже. — А теперь доставим нашу добычу Боссу.
Он пах злобой и крупным хищником, и выглядел не менее опасным, чем плечистый.
Мишка боялся их до дрожи, но в то же время не потерял соображения — похоже, Охотники не в состоянии заметить, что «яйцо» лишилось силы, ну так и тем лучше, пусть отвезут их своему главному; зато теперь, без этой штуки в кармане, они не смогут выследить его так просто.
Так что главное сейчас вырваться, ну а там науки Юрия Анатолича должно хватить, чтобы удрать. Рвануть к главному входу в театр, в толпу выходящих зрителей, позвать на помощь и искать одноклассников.
— Дяденьки, отпустите меня, пожалуйста, — захныкал Мишка, и даже выдавил из глаза слезу.
Нужно изобразить, что он испуган и сломан.
— Еще скажи, что больше не будешь, — посоветовал лохматый, и засмеялся, так тряся башкой, что из шевелюры его полетел мусор. — Очень хорошо будет… Тогда мы зарыдаем, и отпустим тебя.
Но хватка на загривке Мишки ослабела.
— Ну, дяденьки… — он немного присел, вывернулся из чужой руки и метнулся в ту сторону, где стоял щуплый в кожаной куртке.
Он выглядел наименее опасным из троицы, и пусть окажется на дороге у тех, кто бросится в погоню.
Чужие
Там за тобой никто не гонится, а тут…
Довести мысль до конца не успел — лохматый Охотник появился с одной стороны, плечистый с другой.
— Неплохо бегаешь, — сообщили ему в два голоса, и Мишка получил в ухо с такой силой, что полетел кубарем.
В голове будто лопнула трехлитровая банка с теплой водой, даже услышал, как зазвенели осколки. Перед глазами взорвался фейерверк, много круче того, что бывает в Заволжье на день города или девятое мая.
— Не рыпайся больше, юнец, — прошептали во второе, не пострадавшее ухо. — Не стоит. Иначе я оторву тебе ногу, и мы доставим тебя Боссу с одной культяпкой. Или ты не веришь?
— Верю… — ответил Мишка.
О да, в том, что эти двое способны на такое, он не сомневался.
Его без грубости подняли на ноги и, почти бережно придерживая за плечи, повели куда-то. Шум в голове немного стих, и смог разглядеть, что театр остался позади, и что они шагают к обочине, туда, где припаркован огромный «Хаммер» цвета кирпичной стены.
Пиликнула сигнализация, открылась дверца.
Мишку втиснули в пахнущее сырым бельем нутро, а и в этот момент он повернулся, разглядел спускающуюся по ступенькам Большого Театра Анну Юрьевну в ярком платке, торопившихся за ней одноклассников… Может быть, крикнуть, позвать, но нет, слишком далеко, не поймут, да и увезут его прежде, чем кто-то сориентируется.
— Тут такое дело, не балуй больше, — сказал усевшийся рядом парень в кожаной куртке.
Лохматый оказался с другой стороны, так что если и убегать, то только вперед, в щель между сидениями, хотя на одном из них плечистый, а мимо того не проскочишь, как не обгонишь автомобиль на забеге в километр.
Мотор взревел, и машина буквально прыгнула с места, так что Мишку потянуло назад.
Ему не мешали смотреть, куда они едут, но он все равно слишком плохо знал Москву, чтобы запомнить маршрут. И все же отсутствие мер предосторожности только усиливало тревогу — похоже, они не опасаются того, что похищенный мальчишка пойдет в милицию и расскажет, куда его возили…
А значит… он не пойдет и не расскажет.
От страха Мишку затрясло, он почувствовал горечь и глухую досаду.
Неужели все оказалось зря, он обезвредил золотые часы, но это ничем не поможет ему? Или не обезвредил?..
Чтобы не показать, как ему плохо, он наклонился и спрятал лицо в ладонях.
Плечистый вел джип так, словно тот был самолетом — почти не притормаживал, только сбрасывал газ, ускорялся при малейшей возможности, подрезал соседей и проезжал под желтый и красный. Пассажиров швыряло туда-сюда, мимо проносились дома и перекрестки, светофоры и автобусы.