Московская великая битва – контрнаступление
Шрифт:
Мой дед, Петр Васильевич Винокуров, выходил в 1941 году из окружения под Тулой, израсходовав последние снаряды по танкам Гудериана. Когда вышли к своим, прадед был арестован Смершем и на допросе, когда майор-дознаватель обвинил его в предательстве, – избил майора. Ему грозил расстрел. От расстрела его спасло внезапное наступление немцев, а так как часть не успели расформировать, он снова принял командование на себя, и его часть успешно отразила атаки фашистов под Подольском.
Я открываю семейный альбом и смотрю на фотографии своих прабабушек и прадедушек. Они улыбаются мне, хотя я их никогда не видела. Наша семья бережно хранит их ордена и медали. Хочется быть достойным их подвига и вырасти настоящим Человеком.
Когда я произношу слово «война», сердце сжимается от ужаса и боли. Невольно думается, смогла бы Россия выжить и подняться из руин без тех, кто в окопах стоял насмерть против фашистских захватчиков. Я считаю, что мое поколение помнит свою родную историю лишь для того, дабы никогда не повторилась война.
Мой прапрадед Поляков Григорий Кузьмич пошел защищать Родину до войны. К сожалению, мне не известно, где он служил, но знаю, что во время
Мой дедушка Саша с 16 лет пошел в ополчение. Их окопы находились под Можайском в болотистых местах. Несмотря на то, что были часто мокрые от сырости, промерзшие от мороза, но он, как и все его сверстники-мальчишки, стояли насмерть. Они твердо знали, где стоят они, фашисты не пройдут.
Моя прабабушка Полякова Зинаида Кузьминична в период войны работала на торфопереработках в деревне Чисто Перхурово (под Павловским Посадом). Там она выкапывала в карьерах торф и из него делали спрессованные брикеты, затем отправляли его на фронт. Все работы проводились вручную. Вагонетки с торфом толкали сами 4 км (от Ч-Перхурово до ближайшей станции Анцифирово). Затем эти вагонетки цепляли к поезду и отправляли в Москву.
Жизненные условия были крайне суровыми. Жили в летних бараках. Зимой спали по два, по три человека на нарах, чтобы согреться. Работали с самой зори до глубокой темноты, только для того, чтобы выстоять и победить врага.
Мой дедушка, Волков Борис Яковлевич, родился в 1926 году в городе Москве в роддоме имени Грауэрмана. Совсем маленького его принесли из роддома на Нижнекисловский переулок, дом 5, квартира 19. Этот дом стоял и стоит до сих пор рядом с Домом Дружбы народов.
У моего деда карие глаза, прямые волосы, зачесанные назад, высоко поднятая голова и гордая осанка. Он всегда любил заниматься спортом, играл с ребятами в лапту. В семье у него еще были брат и сестра. Росли дети весело и беззаботно, о многом мечтали, но вдруг началась страшная война.
Дедушка говорит, что, когда диктор Левитан объявил о начале войны, – никто не мог поверить. Дедушка в 1941 году окончил 7 классов и собирался учиться дальше, но война перечеркнула все планы.
В августе 1941 года он со своими ровесниками был направлен в район Пестовского поселка рыть противотанковые рвы и окопы. Подростки трудились наравне со взрослыми.
Многие думали, что война скоро закончится. Но враг не хотел отступать. Фашисты ближе и ближе подходили к самому сердцу страны – Москве. Часть заводов была эвакуирована, некоторые – продолжали работать. Враг бомбил Москву. Ночами подростки дежурили на крышах домов. Дедушка дежурил на крыше Дома Дружбы. Когда зажигательная бомба попала на крышу, начался пожар. Дедушка тушил его и сильно обжег руки.
Они все рвались на фронт, но деду было еще 15 лет, и его не брали.
В 1942 году дедушку направили на авиационный завод № 27 учеником фрезеровщика, где он проработал до февраля 1948 года.
Работали по 12 часов, выпускали детали для моторов самолетов и лопастей. Работа требовала предельной точности, брак допустить было нельзя – время военное. Дедушка говорит, что они очень быстро повзрослели, из вчерашних пацанов превратились в мужчин.
Так как он работал на военном заводе, у него был хороший паек, но все равно все время хотелось есть, а у женщин и детей и того было меньше. Опаздывать было нельзя, за опоздание объявляли строгий выговор, а за три дня прогула давали 5 лет тюрьмы. Дедушка три раза просился на фронт, но его не брали, так как некому было работать на заводе. А подростки уже были почти мастерами, поэтому эти мальчишки в период войны стали настоящими защитниками Москвы.
Что такое «фашизм»? – как-то ненароком я спросила свою бабушку. Это наступает тогда, не задумываясь, отвечает бабушка, когда твоя личная жизнь подавлена. Бабушка рассказала о том, как по вечерам на Москву с немецкой пунктуальностью в один и тот же час налетали фашистские самолеты, протяжно выла сирена: «Граждане, воздушная тревога!». Огромной силы удары сотрясали землю, и она колебалась под ногами. Люди спешили в убежище. Женщины с бледными, как полотно, лицами прижимали к груди кричащих детей. Из оконных рам сыпались осколки стекла. Черные клубы дыма застилали небо мертвенной пеленой.
В нашей семье хранится светлая память о нашем дедушке Н. А. Бурове: «В период бомбежки, – рассказывал дедушка, – мы московские дети возраста 10–15 лет ночью подымались на крыши, чтобы во время воздушных тревог сбрасывать зажигательные бомбы. Несколько раз зажигательные бомбы падали на нашу крышу, и я специальными щипцами хватал упавшую бомбу и закапывал ее в ящик с песком. Если бы я не успел обезвредить бомбу, то был бы пожар. В то время мы – дети войны – спасли немало таких домов». Вот почему я горжусь моим прадедом, моей древней Москвой. Пусть знают недруги, что я такой, как мой дед, а может даже покруче. Я люблю свой город и не позволю, чтобы кто-то страшил ему или позорил!
Михаил Михайлович Коршаков – мой прадедушка, родился в 1913 году. Во время Великой Отечественной войны служил рядовым взвода разведки третьего батальона 18-го гвардейского стрелкового полка. Награжден орденом Красной Звезды, орденом Славы 3-й степени и несколькими медалями. Но в 1944 году погиб. О его жизни я и хочу поведать вам.
Мой прадедушка был рядовым солдатом. Первое, что он узнал на войне – это горечь отступления. Враг сосредоточил под Москвой крупные силы. Наши войска уступали ему в численности и вооружении. Посмотришь кругом – бойцы, как на подбор: здоровые, сильные, ненавидящие врага и готовые биться с ним до конца. Но вот поступает приказ отойти на новый рубеж. И взвод отходит.
Однажды прадедушка и еще два бойца оказались отрезанными от своего батальона. Сидят они в овражке, думают: что делать, как добраться до своих? Вдруг, откуда ни возьмись, появился фашистский танк. Куда он торопился и зачем – нашим бойцам, конечно, не было ведомо. Знали одно – что это машина врага и пропустить ее мимо нельзя.
Не сговариваясь, они приготовили танку «угощение». У них была противотанковая граната и бутылки с зажигательной смесью. Прижавшись к земле, бойцы ждут «гостя». А он приближается как ни в чем не бывало. «Бей фашистов!» – крикнул прадедушка и метнул под танк гранату. А ребята одновременно с ним стали бросать бутылки. Раздался оглушительный взрыв. Танк остановился, как вкопанный. Жаркий огонь лизал его брюхо, и черный дым клубился над башней. Дело было сделано. Возбужденные и радостные, они бросились бежать по овражку и благополучно добрались до расположения батальона.
Вскоре у них были созданы специальные группы истребителей танков. Прадедушку, конечно, как «опытного», зачислили в группу одним из первых. В их группу входило 14 бойцов; командиром был назначен лейтенант Казаков. Однажды, получив боевое задание, взвод скрыто стал продвигаться вперед. Продвинувшись метров на 400, прадедушка спрятался в воронке от разорвавшегося снаряда. Смотрит, прямо на него движется бронетранспортер. Лейтенант кричит: «Держись!». Прадедушка молчит, а сам думает, как ему повезло, в отличие от других солдат. Подпустив бронетранспортер на нужное расстояние, прадедушка бросил под него противотанковую гранату. Раздался взрыв. Бронированная машина закрутилась на месте и замерла. Прикрывая отход батальона, неравный бой с врагом вели и другие его товарищи.
Но вот стрельба прекратилась. Батальон отошел километра на четыре. Из леса к подбитому бронетранспортеру подошел вражеский танк, взял его на буксир и поволок к лесу…
Наконец закончились тяжелые дни отступления. Наши войска остановили врага под Москвой, а затем погнали его обратно, на запад.
Когда началась война, моей бабушке, Фокиной Зинаиде Алексеевне, еще не было 14 лет. Жила она тогда в Ленинском районе Московской области в деревне Шипилово (сейчас это район Орехово-Борисово). В 1940 году умерла ее мать, старшие две сестры были замужем и жили отдельно. Бабушка осталась старшей с отцом-инвалидом и двумя младшими братьями. Нужно было стирать, готовить, убирать дом, смотреть за младшими детьми и племянницей, ходить за скотиной, обрабатывать огород. На этом учеба в школе и детство закончились.
Бабушка и ее подруги пошли работать в колхоз. Работа была тяжелая по 8-10 часов в день. За работу давали 200 г хлеба в день.
Весной приходилось варить суп из лебеды и крапивы, жарить оладьи из мерзлой картошки. Сковороду, чтобы она не пригорала, смазывали не маслом, а солью, разведенной водой. Фашисты разбомбили в Бирюлево элеватор, населению разрешили разбирать сожженное зерно. Вкус лепешек из него бабушка помнит до сих пор.
Не было электричества, для освещения домов пользовались керосиновыми лампами и лучинами. Не хватало дров, в некоторых семьях спиливали углы домов и обрезками бревен топили печки. С одеждой тоже было не лучше. Магазины не работали, что-то приобрести можно было только на рынке. Но не было денег, и на одежду выменивали менее нужные вещи и продукты. На работу в колхоз одевались так же, как и через 20, и через 30 лет после войны. Летом ходили в платьях из ситца, сильно выгоревших от солнца, на ногах – тапочки. Осенью и зимой надевали телогрейки: одежда, похожая на куртку, на толстой ватной основе, покрытая хлопчатобумажной тканью, простеганная для того, чтобы не сбивалась вата. Они были короткими, теплыми и достаточно долго не промокали, поэтому в них удобно было работать.
Обувались в кирзовые сапоги, которые были тяжелыми и в очень сырую погоду промокали. Обязательным атрибутом был фартук, который защищал одежду от грязи, и платок – летом он защищал от солнца, осенью и зимой – от холода. Однажды осенью кирзовые сапоги у бабушки Зины совсем порвались, в них нельзя было работать в поле в холодную и дождливую погоду, запасных не было. Она попросила отца починить их, а на работу не вышла – не в чем. Ее сразу же вызвали в правление колхоза и устроили «взбучку».
Наступила холодная осень 1941 года. Враг подходил к Москве, и их, девчонок, отправляли рыть окопы в промерзшей земле. Неподалеку от деревни в районе Москворечья были военные заводы, на которые совершались авианалеты. Чаще всего это происходило ночью. Люди прятались в окопы, вырытые ими в овраге. Звук двигателей тяжелых бомбардировщиков в темноте наводил ужас, в небе огни этих самолетов были похожи на звезды. Бомбы падали не на заводы, а на близлежащие деревни. Сейчас с бабушкой в одном подъезде живет женщина, дом которой разбомбили. Вечером дом стоял, а утром вместо него была лишь воронка.
Было тяжело и страшно, но люди понимали, что солдатам на фронте приходится еще тяжелее, и с достоинством переносили все тяготы.
Удивительной была судьба моего прадеда Ивана Потапова. Он родился и жил в Новосибирске. В 1941 году, уже успев обзавестись семьей, отправился поступать в вуз на Дальний Восток. Но грянула война, разделив его жизнь на две части – до и после. И пусть он не стал ни агрономом, ни выдающимся биологом, ни знаменитым физиком, но он был солдатом, защищавшим Родину, а это важнее и почетнее.
Сформировался Сибирский полк, и Иван поступил туда добровольцем. Он был вынослив, смел, мог с завязанными глазами собрать и разобрать пулемет. Сибирский полк отправили на оборону Москвы. Стояли страшные морозы, немцы кутались в холодные щегольские шинельки, а сибиряки привыкли к суровому холоду. Доблестно сражались они.
«Если я возьму Сталинград, то свяжу России руки, возьму Ленинград, – выколю ей глаза, но, победив Москву, я поражу ее в самое сердце», – говорил Гитлер. Еще в начале войны в жестоких боях Потапов был ранен, и пять осколков, как напоминание о годах испытаний, выпавших нашей стране, навсегда останутся в его правой руке. Необходима была операция, но Иван не хотел идти в госпиталь. На попутных поездах он отправился на Родину, в Новосибирск. Он мотался по теплушкам, менял повязки и мечтал только об одном: поскорее добраться до семьи. Прибыв в Новосибирск, он первым делом отправился в госпиталь, чтобы попросить бинтов. Госпиталь располагался в школе. Проходя по коридору, Иван услышал знакомый детский голос. Он заглянул в класс. Вокруг большого учительского стола были расставлены койки с ранеными бойцами, а на столе стояла его дочь, шестилетняя Нина. Она читала поэму М. Ю. Лермонтова «Бородино». «…И залпы пламенных орудий слились в протяжный вой», – декламировала Нина. Бойцы внимательно слушали, а один молоденький, совсем еще мальчик, с черной повязкой на глазах, тихо всхлипывал. Солдатам вспомнилась война и все пережитые ими ужасы.
Оказалось, что мать Нины работала в госпитале, и Нина помогала раненым пережить боль. Она им пела, танцевала, читала стихи. И странное дело: солдаты действительно поправлялись быстрее, глядя на свою любимицу, будто Нина зажигала огонь в их глазах. С новыми силами они шли на войну, зная, что, защищая Родину, они борются за счастливую жизнь маленькой Нины, за ее будущее.
Война близилась к концу. Уже весь госпиталь ходил на Нинины концерты и врачи, и раненые. А одно утро Нина запомнила на всю жизнь: все кричали «Ура» и подбрасывали ее под потолок. Нина улыбалась и прижимала к себе осколок снаряда, извлеченный из отцовской руки.
Таким ей запомнился день 9 мая 1945 года.
В тихом, зеленом районе Москвы Бирюлево жила семья моей бабушки Светы. Они жили в большом собственном доме, окруженном фруктовым садом. За домом находился огромный луг. Отец бабушки Светы (мой прадедушка Коля) работал на железной дороге. Прабабушка Лиза вела хозяйство и растила детей.
В июне 1941 года, когда буйно цвела сирень, яблони и вишни, началась Великая Отечественная война. Прадедушка Коля ушел на войну, а прабабушка Лиза пошла работать на Бирюлевский элеватор. Бабушка Света и ее сестра, которым тогда было только по четыре года, остались дома за хозяек. Соседская девочка иногда забегала проверить, все ли в порядке.
Прабабушке приходилось очень тяжело. Она работала на элеваторе в две смены, чтобы вовремя отправить на фронт хлеб для солдат, а после работы ее ждали домашние дела. Она доила корову, ухаживала за садом и огородом, стирала, топила печку, готовила еду. Девочки как-то сразу повзрослели, и чем могли, помогали своей маме.
Когда к Москве подошли немцы, началась паника. Люди начали уезжать в эвакуацию. Семья моей бабушки не могла уехать. Прабабушка не хотела оставлять работу, дом, хозяйство. Было решено остаться. Сообща с соседями, недалеко от дома, вырыли бомбоубежище. Вскоре немцы начали бомбить Москву. Бирюлево также подвергалось сильным бомбардировкам, ведь здесь находились важные для обороны Москвы объекты: элеватор и окружная железная дорога. Одна бомба попала в элеваторную вышку, начался пожар – горело зерно. Бабушка помнит, как все жители: старики, дети, женщины бежали с ведрами тушить пожар. Хлеб был спасен.
Зима выдалась холодная и снежная. Продукты выдавались по карточкам, люди ночью занимали очередь возле магазина. Одежды тоже не хватало. Все необходимое шло на фронт. «Все для фронта, все для победы!». У бабушки Светы и ее сестры были одни валенки и пальто на двоих. Они по очереди ходили гулять. А тот, кто оставался дома, сидел на печке и учился читать по букварю. Вечерами они слушали прабабушкины сказки, и им казалось, что нет войны, дома папа и мама. Но за окном снова раздавался вой сирен и взрывы. И хотя в Москве в это время было холодно и голодно, занятия в школах все равно продолжались. Каждый ученик приносил с собой дрова для школьной печки, чтобы было не холодно заниматься.
От прадедушки Коли письма с фронта приходили редко. Каждый треугольный конверт ждали с замиранием сердца. Читали письма вслух и потом еще часто перечитывали. Прадедушка сражался в железнодорожных войсках и был награжден орденами и медалями. Он прошел всю войну, был ранен, но вернулся живым домой.
Бабушка хорошо помнит, как ее папа пришел домой с фронта. В длинной шинели с мешком за плечами в огромных черных сапогах. Девочки еще очень долго боялись отпускать его от себя, думая, что он опять куда-то уйдет. Так и ходили за ним, как два хвостика.
После окончания войны жизнь стала налаживаться. Все силы были брошены на восстановление разрухи. И вскоре жизнь в семье моей бабушки потекла по-прежнему. Папа работал, мама вела хозяйство, а девочки пошли в школу. За время войны они выросли и повзрослели, научились читать и писать. Военное время оставило в памяти моей бабушки глубокий след, хотя она еще была очень маленькая.