Московская великая битва – оборона. Часть 1
Шрифт:
На моем НП в каменном здании военкомата были выбиты все стекла. Ветер забрасывал в окна снежную крупу и клочья сажи, гонял их по столам, по оперативной карте. Вошедший в комнату начальник связи подполковник Герасимов сказал:
– Трудно связистам, товарищ полковник. Никогда еще не было так трудно. Урок нам всем…
Да, урок. На всю войну. Размещать НП в центре города, который стал или скоро станет передним краем, можно лишь тогда, когда нет иного выхода. Для боя, для четкой связи, для управления частями такой пункт лучше выносить на окраину или даже за городскую черту.
Позвонил Коновалов:
– Фашистов из монастыря выбили. Командный
– Батальон сто тридцать первого полка подошел?
– Да. Ставлю его в оборону восточнее больницы – прикрыть дорогу на Кашино.
– Как с боеприпасами?
– Подвезли. Начальник боепитания сто пятьдесят девятого артполка воентехник Шилов вывел машины со снарядами непосредственно к артиллерийским позициям. Разгружались под огнем противника.
– Бронников у тебя?
– Да, здесь. Комиссар ходил с батальоном в атаку на монастырь.
В трубке послышался приглушенный разговор. Голос Бронникова: «Жалуешься, Алексей Павлович?». И ответ Коновалова: «Докладываю, Михаил Васильевич. Обязан.».
– Дай-ка, – говорю, – трубку комиссару… У тебя, комиссар, кулаки, что ли, зачесались? Раззудись плечо, размахнись рука…
– Надо было, командир.
– Бойцов покормили? Хорошо. А сам обедал? Приезжай, жду.
Приказываю телефонисту связаться с 18-й дивизией. Наша оборона Истры во многом зависит от успеха или неуспеха правого соседа. В течение дня я уже дважды разговаривал с полковником Чернышевым. «Степаньково сдали», – сказал он утром. «Степаньково взяли», – докладывал часа три спустя. И вот теперь слышу опять: «Сдали…». Трудно ему приходится. В дивизии, в трех ее стрелковых полках, – 420 человек. Неполный батальон. А ему надо не только держать оборону на широком фронте, но и наступать, чтобы опять выйти на восточный берег Истры.
Вернулся Бронников, сели мы обедать – первый раз за последние двое суток. Только взялись за ложки, грохнуло так, что уши заложило. Взрывная волна вырвала рамы, швырнула нам в лица мелкие осколки стекла, смела со столов телефоны, карты, котелки. А за окном, на той стороне улицы, где минуту назад стоял дом, – громадная черная яма.
Снаряды с равными промежутками продолжали рваться вокруг здания военкомата. Пристрелялась фашистская артиллерия. Берет в вилку. Сейчас она, эта вилка, еще широкая, но долго ли ее споловинить, и тогда… Словом, надо срочно перемещать наблюдательный пункт.
Кто-то из работников военкомата предложил более безопасное место – пункт противовоздушной обороны. Он оборудован в подвале церкви, что неподалеку от нас. Есть там и бомбоубежище, и телефонный коммутатор. Мы перебрались туда вместе со связистами, операторами и работниками штаба артиллерии».
Ночь 26 ноября. А. П. Белобородов вспоминал: «Ночь была мглистая, освещенная отблесками городских пожаров – прошла в напряженной работе. В штабе дивизии никто не уснул ни на час. Полковник Федюнькин доложил, что все части заняли оборону, фланговая связь с соседями – 18-й дивизией справа и 108-й слева – восстановлена. Майор Тычинин принес последнюю разведсводку: танковые соединения противника продолжали сосредоточиваться на плацдарме севернее города, его разведгруппы вели бой с нашим охранением в районе истринской больницы.
Сомнений не было: главный удар фашистов надо ждать здесь, на правом фланге, с плацдарма. Сюда мы передвинули два стрелковых полка и большую часть артиллерии.
Перед рассветом мы с комиссаром вернулись из штаба, который расположился в селе Ивановское, в Истру, на наблюдательный пункт. Утро было такое же мглистое, как и ночь, туман долго не рассеивался. Он приглушал звуки боя, доносившиеся с северо-востока. Там, под деревней Степаньково, сражались ополченцы 18-й дивизии и танкисты 146-й бригады.
Советские танки идут в атаку на врага
У нас же первые утренние часы прошли относительно спокойно. Лишь рокот танковых моторов за передним краем 40-го полка свидетельствовал о том, что это – затишье перед бурей. Разведчики докладывали, что на плацдарме сосредоточено до четырех батальонов мотопехоты с танками.
Однако первый сигнал о возобновлении активных действий немецко-фашистских войск поступил с другого участка, из той речной излучины под монастырем, где находилось боевое охранение 40-го полка. Воспользовавшись туманом, эсэсовцы дивизии «Рейх» опять проникли в Новоиерусалимский монастырь – на этот раз крупной группой. Потом эсэсовская дивизия предприняла серию атак, стремясь ворваться в Истру с запада» (к. 11).
Из архивных документов и материалов текущего периода
Из обзора политотдела 3-й Московской стрелковой дивизии – о патриотизме и героизме бойцов дивизии:
В 3-м стрелковом батальоне 1-го сп выделена была группа бойцов в 22 чел. рождения 1924 г. и моложе. Все они при формировании батальона записались добровольцами на защиту столицы с разных уголков страны. Когда им было объявлено о возвращении домой, они пришли к командиру с жалобой и просьбой оставить их в рядах защитников Москвы, ибо они желают и смогут драться с фашистами не хуже других.
Вчерашние мальчишки уходят на фронт, ноябрь 1941 г.
Аналогичные заявления были и от сандружинниц, которые с возмущением приняли сообщение об откомандировании части из них обратно домой.
Красноармейцу 3-го взвода 1-й роты 1-го сп члену ВКП(б) Сухову непризывного возраста (50 лет) разъяснили, что по возрасту он должен быть отчислен из части на гражданскую работу. На это товарищ Сухов заявил: «Я большевик, меня призвал ЦК защищать нашу Москву. Я прошу оставить меня в Красной Армии для выполнения своего долга перед Родиной и Москвой. Я буду драться до последней капли крови».
Сотни бойцов дивизии хотят быть разведчиками.
А некоторые подразделения дивизии уже показали образцы работ в боевой обстановке, в битве с врагом.
Так, в конце ноября бойцы отдельной мотострелковой разведроты 1-го сп и 278-го отдельного артдивизиона, находясь впервые в разведке, приняли участие в боевых действиях.
В ночь с 25-го на 26-е 2-й взвод находился в разведке на солнечногорском направлении в районе дер. Пешки.
Несмотря на сильный огонь противника, взвод выполнил поставленную перед ним боевую задачу.