Московские против питерских. Ленинградское дело Сталина
Шрифт:
Английский военный историк так говорит о плане Монтгомери: «Этот вариант был самым здравым не только стратегически, но и политически, потому что если бы западные союзники заняли Берлин раньше русских, то по окончании военных действий их политические позиции были бы значительно сильнее» (Фуллер Дж. Вторая мировая война. 1939–1945. Стратегический и тактический обзор. Пер. с англ. М., 2006. С. 453).
Тем не менее, как значится в мемуарах бывшего германского канцлера Ф. фон Папена, Рузвельт отверг предложение немцев заключить перемирие и «установил правило, в соответствии с которым все подобные предложения о проведении переговоров относились к компетенции Верховного главнокомандующего экспедиционными силами
Эйзенхауэр правильно понял президента и вопреки предложениям Монтгомери и Брэдли решил наступать широким фронтом, выстроив армии «в линию вдоль Рейна» и создав сплошной фронт от Швейцарии до Северного моря.
Впрочем, с приближением победы изменялось и соотношение политических сил в США. За годы войны экономика сильно выросла во всех секторах, «Великий кризис», давший Рузвельту социальную базу для реформ, давно ушел в прошлое. На первое место выдвинулся консерватизм, за которым стоял успешный крупный бизнес, прежде всего в военно-промышленном комплексе. В ноябре 1944 года на очередных президентских выборах вновь победил Рузвельт, но пост вице-президента он был вынужден отдать представителю консервативных кругов Гарри Трумэну. Тогда же возглавляемая Рузвельтом демократическая партия потеряла часть мест в Конгрессе, среди проигравших конгрессменов большинство было либералами, симпатизировавшими СССР.
12 апреля, менее чем за месяц до капитуляции Германии, президент Рузвельт скоропостижно скончался, а на следующий день новый президент приказал никаких директив Рузвельта не выполнять.
Показательно, как оценивались будущие отношения СССР с Западом накануне смерти американского президента. Вот что писал английский корреспондент в Москве в статье, вышедшей в день смерти Рузвельта: «Беседы, состоявшиеся у меня с представителями руководства и многими другими советскими людьми, говорят о том, что впереди нас ждет непростой путь, однако они выявили и заинтересованность русских в достижении совместно с нами двух основных целей.
Во-первых, необходимость сохранения альянса трех держав для обеспечения потребностей в сфере безопасности и исключения новой германской агрессии представляется Советам столь же бесспорной, как и нам. Во-вторых, в решении общих проблем послевоенного восстановления и обеспечения мира в Европе обе наши страны могут сыграть важнейшую роль». («Таймс» (Лондон). 12 апреля 1945 года.)
Узнав о кончине Рузвельта, Сталин был потрясен, словно с ним случился удар. Когда посол А. Гарриман приехал в Кремль, Сталин взял его за руку и долго держал, не проронив ни слова. Слова были не нужны: его главный союзник покинул поле брани.
В телеграмме соболезнования Сталин нашел точные слова, выразившие его отношение к покойному:
«№ 291
Отправлено 13 апреля 1945 года.
ПРЕЗИДЕНТУ ТРУМЭНУ Вашингтон.
От имени Советского Правительства и от себя лично выражаю глубокое соболезнование Правительству Соединенных Штатов Америки по случаю безвременной кончины Президента Рузвельта. Американский народ и Объединенные Нации потеряли в лице Франклина Рузвельта величайшего политика мирового масштаба и глашатая организации мира и безопасности после войны.
Правительство Советского Союза выражает свое искреннее сочувствие американскому народу в его тяжелой утрате и свою уверенность, что политика сотрудничества между великими державами, взявшими на себя основное бремя войны против общего врага, будет укрепляться и впредь.
И. СТАЛИН».
Теперь явно в меньшинстве оказались американские «диссиденты», мнение которых выразил вице-президент (до 1944 года), министр торговли Генри А. Уоллес в своей речи в сентябре 1946
Смерть Рузвельта — вот рубеж, после которого внутренняя жизнь в СССР стала кардинально меняться. С этого времени начинается трагический период «позднего Сталина».
В конце апреля 1945 года прилетевший в США В. М. Молотов имел очень неприятную встречу с Трумэном. Президент США прямо заявил, что «Сталин должен держать слово» и что Америка больше не будет «ездить по улице с односторонним движением». Он потребовал соблюдения Ялтинских соглашений, в том числе по Польше, и сказал, что Польша — символ будущего американо-советского сотрудничества.
Новый президент сильно отличался от покойного. С 1940 года он возглавил чрезвычайный комитет сената по исследованию программы вооружения федерального правительства, контролировал всю военную деятельность. Международного опыта он не имел.
Заняв Белый дом, Трумэн принял рекомендации посла Гарримана об ужесточении отношений с Советским Союзом, чье присутствие в Европе тот называл «новым нашествием варваров». Гарриман убедил Трумэна, что «русские нуждаются в американской помощи для послевоенного восстановления», поэтому можно без серьезного риска занять «жесткие» позиции по всем важнейшим вопросам.
Президент ответил, что не боится русских и будет с ними «твердым, но справедливым». Громыко описал встречу с президентом как трудную.
Позднее Гарриман назвал эту встречу «началом холодной войны».
Немаловажное значение имело и то обстоятельство, что в атомной лаборатории в Лос-Аламосе американские ученые успешно осуществили расщепление урана и туда уже было доставлено двадцать два фунта обогащенного урана. Подготовка к испытанию первой атомной бомбы завершалась. Поэтому необходимость участия СССР в войне с Японией теперь снижалась. Новые технологии вставали поперек пути могучим сухопутным советским войскам, и только неуверенность военных в эффективности ядерного оружия все же не позволяла отказываться от участия Красной Армии в операциях на
Дальнем Востоке. Не случайно американский президент старался всячески оттянуть проведение встречи в верхах в Потсдаме, чтобы она совпала с испытаниями бомбы. По предложению Трумэна начало встречи перенесли с июня на июль.
Явно недружественным актом нового президента по отношению к советскому союзнику было подписание им 8 мая
1945 года приказа о резком сокращении поставок в Советский Союз по ленд-лизу. Сделано это было не только без предварительной консультации с Москвой, но к тому же еще и самым вызывающим образом. Уже на следующий день после подписания приказа были даны указания прекратить в американских портах погрузку материалов для СССР, а суда, которые находились в пути, получили распоряжение возвратиться из открытого моря в Соединенные Штаты. Это была явная попытка извлечь политические уступки путем экономического давления. Президенту настоятельно советовали отменить свой приказ, и спустя некоторое время он это сделал. Но советско-американским отношениям уже был нанесен существенный ущерб, и в Москве не могли не зарегистрировать этот факт.