Московский клуб
Шрифт:
— Я не говорил с Уинтропом уже лет двенадцать-тринадцать.
— Это связано с гибелью Элфрида Стоуна. Вам известно это имя?
— Господи, конечно. Я знал этого человека, по крайней мере, встречался с ним. Это скверная история. Но что вы хотите от меня? — Армитидж, очевидно, не замешан в этом деле.
— Мне надо с вами поговорить.
— Все это так таинственно.
— Боюсь, мне придется сохранять тайну.
— Позвоните мне завтра на работу во второй половине дня. У меня очень насыщенный график, но я постараюсь его уплотнить.
— Нет. В госдепартамент
— Кто же вы?
— Я не могу говорить об этом по телефону. Может быть, мы могли бы где-нибудь встретиться? Например, у вас дома.
— Я тут жду к обеду гостей, г-н, простите, как вы сказали, ваша фамилия?
— Келли.
— Господин Келли. Разрешите мне перезвонить вам через пару минут, я постараюсь что-нибудь придумать.
— Я вам сам перезвоню.
— Есть причина, по которой вы не можете дать мне свой номер? — спросил Армитидж, и в его голосе послышались подозрительные нотки.
— Нет, — тут же ответил Стоун. — Напротив. — Он посмотрел на телефон-автомат и прочел написанный там номер.
— Тогда я перезвоню вам минут через десять.
Стоун вытащил из кармана бумажку, нацарапал на ней «телефон не работает» и пришпилил на аппарат. Он стоял возле телефона и ждал; к телефону подошла темнокожая женщина, увидела табличку и отошла.
Спустя пять минут раздался звонок. Но это был голос не Армитиджа, а другого человека.
— Господин Келли? Говорит Мортон Блум. Я помощник Армитиджа. Уильям попросил меня позвонить вам, пока он беседует со своими гостями и пытается найти окно в графике.
— Почему он не позвонил мне сам? Я думал, ясно дал понять, что я не хочу вовлекать в это дело кого-либо еще.
— Прошу простить меня, сэр. Вероятно, он думал, что это одно и то же. Я его личный адъютант, я веду его дела и одновременно являюсь чем-то вроде телохранителя.
— Я понимаю.
— Дело в том, что он хотел бы встретиться с вами; кроме того, ему нравится, что вы действуете столь осторожно.
— Я рад этому. Как скоро мы могли бы встретиться?
— Вы сможете сегодня вечером?
— Конечно.
— Договорились. Где вы находитесь?
— В Вашингтоне.
— Уильям очень бы не хотел, чтобы встреча происходила у него дома. Он сказал, что вы должны понять почему.
— Да, — согласился Стоун.
— Он бы хотел встретиться с вами в каком-нибудь заброшенном месте, за которым мы могли бы наблюдать, чтобы убедиться, что за вами нет хвоста.
— Понимаю. Что он предлагает?
— Вы совсем не знаете Арлингтон?
— Нет.
— Там, прямо рядом со станцией метро, есть целый ряд магазинов, среди которых магазин, торгующий кофе. Г-н Армитидж мог бы быть там, скажем, в девять часов, если это вас устраивает.
Блум точно описал Стоуну место в кофейном магазине, где они должны были встретиться с Армитиджем.
— Если мы немного опоздаем, не волнуйтесь, — добавил Блум. — Моя профессия — быть осторожным, и я люблю хорошо делать свою работу. Надеюсь, вы понимаете.
Повесив трубку, Стоун набрал номер Армитиджа. Там было занято. Тогда Стоун набрал номер отдела кадров госдепартамента. Работал ли Мортон Блум
Стоун вздохнул с облегчением и повесил трубку.
Через несколько часов, положив в карман пиджака пистолет «Смит и Вессон», Стоун вышел из станции метро «Арлингтон» и пошел вдоль ряда магазинов. Он легко нашел кофейный магазин «Панорама». Это был небольшой, хорошо освещенный магазинчик. Сквозь стекло витрины с улицы Стоун увидел, что внутри находилось человек восемь покупателей. Если с ним вздумали пошутить, то это было не очень-то подходящее место. Здесь слишком много народа.
Без десяти девять. На веранде за столиками никого не было. На столиках стояли таблички «заказано». Все это выглядело очень странно: занятый столик в полупустом кофейном магазине. Может быть, Армитидж или Блум позвонили и попросили хозяев зарезервировать столик? Но почему Армитидж пожелал назначить встречу в таком скверном месте?
Стоун перешел улицу и, остановившись в дверях бюро путешествий, стал следить за входом в кофейный магазин.
Прошло десять минут. Пробило девять часов, но никто не шел. Они думали, что он придет первым, но Стоун хотел застать их врасплох. Стоун снова взглянул на часы: было ровно пятнадцать минут десятого, но никого не было видно. Что-то было не так во всем этом деле.
Стоун вышел из подъезда бюро путешествий и пошел по улице по направлению к метро, и вдруг он услышал взрыв.
Стоун в ужасе содрогнулся. Из глубины кофейного магазина донесся гул и звон разбивающихся стекол. Магазин горел. Стоун увидел пламя, вырывающееся из окон, и услышал вой сирены пожарной машины. Он бросился бежать.
32
Москва
С архитектурной точки зрения «Проспект Мира» — одна из самых красивых станций московского метро, возможно, одного из самых красивых в мире. Пол здесь выложен гранитными плитами, в переходах колоннады, увенчанные арками в стиле рококо; станцию освещают элегантные светильники. На платформах, куда эскалатор привозит толпы пассажиров, установлены мраморные скамьи. В час пик, а в Москве час пик длится несколько часов, скамейки заполнены уставшими пассажирами, старушками с авоськами, женщинами с выкрашенными хной волосами и их ерзающими детьми, обозленными заводскими рабочими, держащими на коленях портфели, набитые мандаринами.
На скамейке вот уже пять минут сидел высокий худощавый человек, одетый в костюм не по росту. Никто не обращал на него внимания. У него была ничем не примечательная внешность и рассеянный вид. Случайный наблюдатель мог бы принять его за служащего одного из тысяч московских государственных учреждений. У него был вид человека, которого ежедневно можно встретить в вагоне метро.
Никто не вспомнит потом, что видел Стефана Крамера, и никто не расскажет, как тот поставил перед собой на пол и открыл дешевый потертый портфель, пошарил рукой в ворохе бумаг и что-то достал оттуда. Разумеется, никто не заметит, что он сжимал в руке химический карандаш именно в тот момент, когда подошел поезд и сотни людей устремились к поезду и вышли из него.