Москва еврейская
Шрифт:
Можно с уверенностью сказать, что если евреи гибнут физически от постоянной травли, то в представителях власти укрепляются привычки и приемы, которые, дискредитируя власть окончательно, приводят к убеждению, что новая Россия должна прежде всего искоренить традиции старой администрации, выращенной на алчности, невежественности и человеконенавистничестве. Само собой разумеется, что и среди администрации встречаются не только порядочные, но истинно гуманные и просвещенные люди, но эти редкие исключения лишь подчеркивают низкий общий уровень наших архаических блюстителей «порядка».
Александр Кацнельсон
ИЗ МАРТИРОЛОГА МОСКОВСКОЙ ОБЩИНЫ (московская синагога в 1891–1906 гг.) [567]
В
В одном историческом журнале была уже сделана попытка пролить свет на положение евреев в Москве в конце прошлого века [568] . Мы здесь, не претендуя на характеристику общего положения московских евреев, остановимся только на упомянутом эпизоде и постараемся изложить его на основании доступных нам документальных данных.
567
Впервые опубликовано: Еврейская старина. 1909. Вып. 2. С. 175–188. Александр Сергеевич (Айзик Шмеркович) Кацнельсон (ум. после 1930 г.) — провизор, общественный деятель, публицист; занимался историей Московской еврейской общины. Председатель Общества взаимопомощи провизоров-евреев, создатель (вместе с В. О. Гаркави) Общества распространения правильных сведений о евреях и еврействе, один из организаторов кампании помощи евреям — жертвам войны и погромов. — Ред.
568
Статья О. Б. Гольдовского «Евреи в Москве» в сентябрьской книжке «Былого» за 1907 г. [см. с. 394–410 наст, сборника. — Ред.]
В 1891 г. старая молельня, разрешенная в 1861 г., была переведена из наемного дома в собственное помещение, специально для того построенное. Новое здание было выстроено по утвержденному Губернским правлением плану, в древнегреческом стиле. Громадный купол со щитом Давида венчал здание. Когда постройка была окончена, последовало распоряжение администрации о немедленном снятии купола — вероятно, для устранения сходства с православной церковью, могущего ввести в заблуждение православных. Купол пришлось снять в несколько дней.
Время это совпало с проявленным резким поворотом в политике правительства по отношению к евреям вообще и к евреям Москвы в особенности. Московский генерал-губернатор князь Долгоруков, толерантно относившийся к евреям, был заменен великим князем Сергеем Александровичем. Совершилось памятное изгнание из Москвы около 20 тыс. евреев-ремесленников и мелких купцов в силу Высочайшего повеления 29 марта 1891 г. (Объявление этого указа в Москве состоялось в один из дней еврейской Пасхи, когда потрясенные неожиданной катастрофою евреи молились в старой синагоге незадолго до перевода ее в новое помещение.) В столице остались лишь лица с высшим образованием, коренные московские первой гильдии купцы да дети николаевских солдат, оказавшихся к тому времени приписанными к Москве и губернии. Но и для этих «счастливцев» ограничения с каждым днем увеличивались и сыпались как из рога изобилия.
Последовательно осуществляя свою программу, высшая администрация решила, что в Первопрестольной не подобает быть приличной еврейской синагоге. И вот, 23 июля 1892 г. произошло следующее. В 4 часа дня было назначено венчание доктора Л. К этому времени в синагогу явился местный пристав и заявил, что ему официально не известно о том, что новая синагога разрешена к открытию (хотя в приделе уже давно молились), а потому он венчание допустить не может; впредь до особого распоряжения он приказал в этом здании не производить никаких богослужений и религиозных церемоний, а до получения разъяснения высшего начальства он синагогу запечатал.
Мы в данный момент не располагаем точными документами, по которым можно было бы судить о причине, вызвавшей столь суровое распоряжение; но на основании воспоминаний и личных впечатлений лица, очень близко стоявшего к покойному московскому раввину Минору, мы имеем возможность привести здесь некоторые сведения, дающие объяснение этому печальному факту.
Еще за некоторое время до этого события Губернское правление стало часто вызывать раввина Минора для объяснений, на каком основании он в метрических книгах записывает рождающихся еврейских детей христианскими именами и не употребляет уничижительных имен вроде Ицка, Мошка, Пешка и т. д. Минор горячо защищал свое право записывать имена
Около этого же времени кончался срок аренды старой молельни, помещавшейся в доме Рыженкова. Чтобы избежать перерыва в богослужении, Минор лично исходатайствовал у обер-полицмейстера Власовского разрешение на перенос свитков Торы во вновь отстроенную синагогу и на право молиться в ней. Власовский дал на это свое согласие устно; письменного же разрешения не было дано, или Минор не догадался взять таковое. Когда же во время выселения евреев из Москвы канцелярия генерал-губернатора, интересуясь их учреждениями, не нашла официальной переписки по поводу открытия синагоги, то это обстоятельство и послужило поводом для предварительного запечатания ее. Запрошенный по этому делу Минор сослался на устное разрешение обер-полицмейстера Власовского; однако последний отрекся от своих слов и в доказательство своей правоты указывал на отсутствие письменного разрешения. Заявлению Минора, сделанному в присутствии самого Власовского, не поверили — и синагогу временно запечатали. Событие это, в связи с уничтожением купола, явилось прологом к закрытию синагоги навсегда.
На происходившем по этому случаю собрании прихожан преобладало мнение, что на акт этот надо смотреть как на одно из звеньев в цепи правительственных репрессий, которым приходится скрепя сердце покориться; большинство высказывало опасение, что протест вызовет еще более суровые репрессии. Предложение меньшинства, с тогдашним раввином Минором во главе, о подаче прошения великому князю было отклонено. Тогда Минор заявил, что в деле защиты храма Божьего он не боится никаких кар и, подняв дрожащую руку, сказал: «Этой старческой рукой я один подпишу прошение; моя просьба в таком деле не может быть отклонена».
Фраза эта оказалась роковой. На поданное, за подписями Минора и старосты синагоги Шнейдера, прошение [569] ответа по существу не последовало; но 23 сентября 1892 г. было получено следующее Высочайшее повеление: 1) московского раввина Минора отрешить от должности и выслать из Москвы в черту оседлости, с воспрещением навсегда жительства в местах, лежащих вне этой черты; 2) старосту Шнейдера выслать из Москвы и Московской губернии на 2 года;
3) Московскому еврейскому молитвенному обществу объявить, что к 1 января 1893 г. оно обязано синагогу продать или обратить под благотворительное заведение; в противном случае здание будет продано с публичных торгов Губернским правлением.
569
Текст прошения не сохранился, но, по имеющимся сведениям, закрытие синагоги подводилось там под запрещение молиться Богу вообще, что, по мнению просителей, противоречило основной статье закона о терпимости к иудейскому исповеданию.
Продать здание синагоги, построенное на общественные деньги, Хозяйственное правление не могло, а потому решило приспособить это здание под благотворительное учреждение, поместив туда существовавшее в то время в Москве Александровское ремесленное училище, открытое Московским еврейским обществом в память 25-летия царствования Александра II [570] .
Но и осуществление этого смиренного решения наталкивалось на официальные препятствия.
Для перевода Александровского училища в помещение бывшей синагоги здание несколько раз перестраивалось согласно плану, одобренному Губернским правлением; но правительственная строительная комиссия, которая должна была санкционировать правильность перестройки, а в связи с этим и перевод училища, всегда находила какие-нибудь дефекты. Здание перестраивалось вновь и вновь, пока 27 мая 1895 г., за № 5532, было получено из хозяйственного отделения канцелярии московского обер-полицмейстера следующее распоряжение:
570
Училищу было присвоено наименование «Александровское» на основании следующего документа: «Управление Московского Генерал-Губернатора, 1-е отд., 4 сентября 1880 г. № 484. Государь Император, по всеподданнейшему докладу о предложении Московского Еврейского Общества ознаменовать день 25-летия царствования Его Императорского Величества учреждением в Москве ремесленного училища с ходатайством наименовать это училище „Александровским“, Высочайше изволил изъявить на сие согласие, повелев при этом благодарить Московское Еврейское Общество за его верноподданнические чувства».