Москва и Московия
Шрифт:
Софи, конечно, расхвасталась, что добралась аж до Урала и что на следующее лето подумывает пройти вверх по Чусовой и осмотреть места для устройства волока в реку Исеть, по которой хочет проникнуть в речную систему Оби и Иртыша.
Пока разговаривали, стемнело. К воротам подъехали сани, откуда вышла дама, постучавшая в ворота. Тут и козе понятно, что пожаловала царевна, причём с заявкой на то, чтобы не быть узнанной посторонними. Типа такие нынче на Москве тайны Бургундского двора.
Лиза её встретила и проводила в дом. Учтиво так, но без излишнего поклонения. Может быть, они и не знакомы.
–
– И ты будь здрава, – вернула вежливость царевна. – Не говори другим, что я здесь была. – Она с сомнением взглянула на Рисовальщицу, которая поспешно понимающе кивнула. Гостья же уселась на стул и сообщила прямым текстом: – Василий Голицын помянул ненароком, будто ты ему неудачу в давешнем походе на Крым по картам предсказала.
В это мгновение я всеми душевными силами удержал Софьюшку от возражений и объяснений насчёт того, что имеет место недоразумение. Принудил соорудить смиренное выражение на лице. Бывают у нас такие внутренние междусобойчики по скоростному обмену сведениями, когда оба разума сливаются в один, а в управлении телом мы начинаем чередоваться, работая совместно.
– Не вели казнить, самодержица. – Я постарался придать нашей позе вид испуганный и виноватый.
– Не велю, если мне будущее предскажешь.
Пока я судорожно размышлял над тем, как воспользоваться суеверием этой высокоучёной, но всё равно бабы, Софи сделала решительный ход. Она гордо выпрямилась, подняла подбородок и, глядя прямо в глаза царевне, ответила:
– Казни.
А я помню её и в лобовой атаке на погонные кулеврины испанского галеона, и в нырке под корму французского флейта. Девочка-подросток, превращающаяся сейчас в девушку, взяла в горсть чувства, распутала сумбур моих ассоциаций и нанесла безжалостный удар куда-то в самое чувствительное место трепетной женской души нашей высокопоставленной посетительницы. Умеют бабы больно куснуть.
Софья Алексеевна оторопела, прямо на глазах сдулась, закрыла ладонями лицо и всхлипнула.
– Неужели всё настолько безнадёжно! – воскликнула она, пытаясь сдержать слёзы.
– Эм-м… Ну, это смотря какой глаз прищурить, – вкрадчиво произнёс я Сонькиным голоском. Плачущая женщина сразу сделала меня беспомощным, и я ей от всей души посочувствовал. – Но лучше смотреть в оба, – тут же заспорила со мной моя реципиентка. – А то ишь, с братом родным она поладить не может, а он, между прочим, войско готовит, чтобы тебя, глупую, от бояр оборонить. И науку воинскую постигает на страх смутьянам, ну и крымским всяким-разным Гиреям. Это ведь ты войском командовать послала дипломата! А почему бы не заставить хлебопёка сапоги тачать? Нет, принцесса, пока не одумаешься, не смиришь гордыню, блин тебе горелый, а не доброе предсказание.
Да уж, насумбурила Сонька так, что даже меня запутала. Но, кажется, до чего-то там в душевных терзаниях нашей гостьи достучалась. Вроде как взяла на понт, стихийно разобравшись в тонких эфемерных материях, и наступила на самую звонкую струну.
Лиза-Рисовальщица, глядя на это, поначалу испугалась, но быстро взяла себя в руки, набулькала в три деревянных стаканчика по паре глотков ямайского рома и поднесла на деревянном же подносике.
– Не пьянства
– Дальше говори, – потребовала царевна, приняв из стаканчика и закусив пряником, поданным всё той же расторопной Лизой.
– Слух идёт, будто ты не хочешь брата своего на трон пускать, а сама короноваться собираешься, – доложила Лизавета.
– Дураков много, – подхватил тональность я. – Вот они и верят этой чуши. А иные и брату твоему, Петру Алексеичу, нашёптывают. Вот когда бы все видели, что ты подрастающего царя к делам великим готовишь, совет с ним держишь, оказывая уважение его будущим нелёгким трудам, об устроении государства беседуешь, ценя его познания и излагая свои размышления, когда с мнением его не согласна, тут бы и конец глупым пересудам. – Софи подхватила эту мысль: – Ведь ты отлично понимаешь, что бояре, случись меж вами открытая распря, на его сторону встанут, потому что ты им не люба, а он молод. Есть надежда дела его к своей, боярской пользе повернуть.
– А я? – вдруг вскинулась царевна. – Я же лучше его могу управлять.
– Не дадут, – отрезал я. – Потому что ты баба. Бумаги, куклы, тряпки, шпильки – вот твой удел в понимании окружающих. А Пётр в делах ратных упражняется, готовя себя к сражениям и походам. Чуть подрастёт, и его начнут бояться, как и должны все бояре быть покорны государю. Ты же не Орлеанская дева, чтобы впереди войска в сверкающей броне скакать на боевом коне.
– Но ты же управляешь кораблём! Даже в бою им командуешь! – отчаянно вцепилась в последний аргумент Софья Алексеевна.
– Было дело, – притворно развела руки в стороны Софочка. – По младости да от горячности. Сейчас тем судном другая девица распоряжается, пока замуж не вый дет. А уж потом и юноша мой знакомый опыта в кораблевождении наберётся до нужного уровня. Всё хорошо в меру. И нужно вовремя уступить мужчине, пока он не перешёл к применению силы.
– Он-то сейчас матушки своей слушается, как и пристало отроку, оставшемуся без отца, – добавила новую деталь Лиза. – А тебя чурается, подозревая в недобрых намерениях.
– Пацаны вообще склонны дерзить и не слушаться, – пояснил я. – Зато куда их не зовут, сами лезут. Что, князь Василий снова собирается на Крым?
– К ближайшему лету ему сил нужных не собрать, – вслух подумала Софья Алексеевна. – Стало быть, ещё через год снова двинет войско на юг.
– Вот про этот будущий поход мы и раскинем картишки, – плотоядно улыбнулась Софочка. – Лиз! Найдется у тебя карта Северного Причерноморья?
– Генуэзская. Я сама её срисовывала.
Глава 7. Бедная Лиза
– Здрав будь, герр Питер! – обратилась Софи к одетому в военный мундир будущему императору. – Ждала я тебя нынешним летом, дабы исполнить волю твою, в Архангельске-городе. Увы, видно не было на то божьей воли: дела не отпустили тебя, государь, из Москвы.
Мы находимся в Преображенском дворце, где проживают вдовствующая царица Наталья и сын её. Есть и дочь годом младше. Царевна Софья послала нас протаптывать тропку доверия к сердцу венценосного юнца.