Москва и Московия
Шрифт:
Зато у нас имеются превосходные возможности в области штамповки: здесь мы опередили прогресс на век или два. Вон, даже петли дверные начали выпускать привычного мне по прошлой жизни вида. А делов-то! Два вырубных штампа для прокатанного листа и вытяжка стержня-оси. Потом тиски, рычаг, шаблон-оправка и пять минут работы умелого слесаря.
Играясь доставленным из Котласа гостинцем – сгибая и разгибая немудрёный шарнир, – я невольно вспомнил пистолет «Парабеллум», в затворе которого работало что-то похожее, только шарниров в этой конструкции было три. И, кажется, на среднем шарнире имелись «пуговички», за которые этот затвор передёргивали, поднимая середину и изламывая все три шарнира. Не помню, отчего это происходило при отдаче – на этом же основывался принцип автоматики перезарядки. Может, затворный механизм был заранее «надломлен»? Да мне без разницы, в нашем случае однозначно предполагается действие человеческой руки, так что подобные изыски и тонкости тут без надобности.
Сел прорисовывать ствол и патронник – детали вращения. Затвор короткий – штампуется. Ствольная коробка гнётся из листа и собирается на заклёпках. Осталось придумать, как организовать ось шарнира на теле затвора, тут ведь должен пройти ударник с бойком. То есть саму ось ставим на горячую посадку поперёк, а уже потом сверлим продольное отверстие для ударника и в самой оси, и в затворе, а для этого делаем ось толстой и увеличиваем поперечный размер затвора – пусть он будет «вприкладку».
Пару дней потратил на эскизы. Софи в это время сидела за столом и левой рукой строчила приказы и иного рода распорядительные бумаги. У неё ведь большое хозяйство в европейской части России, люди должны понимать, к чему стремиться. Так что только изредка косила глазом на сынулю, который в компании гувернантки и Фёдора V носился по лагерю, всем подряд мешая.
Тут вот что примечательно: парнишку явно не в царевичи готовят. Охрана имеется, нянька присматривает, но пылинок с ребёнка не сдувают и, если заслужил, вразумляют вицей. Демократичненько так. А вот у отца-государя он явно в любимцах. Не помню, насколько чадолюбив был Пётр I, но этого Федьку он несколько балует и называет будущим помощником. Вообще-то государь достаточно аскетичен: не требует за собой особого ухода и ритуалы почитания не приветствует. Вот нынче в шарманке ковыряется, а дети подают ему инструменты. Ладно, как спать уйдёт, Векша исправит.
Ещё интересна мне личность гувернантки. Ей на вид лет пятнадцать, и по-русски она говорит не слишком твёрдо, но бойко шпарит на английском и испанском.
– Милли, ты где-то училась? – полюбопытствовал я как бы совсем невзначай.
– Полный курс Ипсвича – семь лет.
О как! Мы с Софи примерно столько же не бывали в поместье её детства. А там, оказывается, дела идут по-прежнему.
– Это школа не для всех, – насторожилась Софи. – Уж точно не для отпрысков благородных семей. Как ты туда попала?
– Папа велел сестрице меня доставить и устроить. Агата когда-то жила в тех краях и имеет полезные связи.
– И как зовут твоего батюшку? – засвербело в моей голове отчётливое подозрение.
– Кристобаль Родригес с Ямайки. У него там имение «Фили». Мама в его доме работала, а от этого появилась я.
«Тётушка, стало быть, – внутренне ухмыльнулся я. – Пусть и незаконнорождённая, но признанная и заботами отеческими не оставленная».
– То есть ковать умеешь и кислород с флогистоном не путаешь, – заключила Софи. – А морская практика у тебя имеется?
– Почти нет. По Гиппингу и Оруэллу хаживала под парусом или на моторе.
Вот так и познакомились мы с нежданной родственницей.
А лагерь на берегу Аргуни постепенно рассасывался: стрелецкие полки грузились на баржи и уходили в Амур, туда же отвозили кое-что из трофеев, прежде всего артиллерию, которую Софи вытребовала всю. Ушли на Русь и демобилизованные сермяжники. От Селенги на трёх моторных двенадцатитонках подтянулся отряд Люси – Людмилы Валентайновны, как её нарекли по-русски. Сразу пошли к Албазину для геодезической съёмки в интересах планируемой там стройки.
Мы с Софи перечитали наконец всю корреспонденцию и по всем вопросам дали обстоятельные ответы.
– Харибда, Гестия, Афина, Паллада, Парвати, Помона, Дриада… – перебирал я в памяти имена женских персонажей из языческих эпосов.
Не так уж мало их всплывало в памяти. Мне нужны были слова из трёх слогов для именования судов, строящихся в Архангельске. Иван выпускал каждый год по две-три штуки. Вспомнились Деметра и Кибела, потом Ирида. Откуда они и за что отвечали, ума не приложу, но звучание запоминающееся. Геката, Ехидна, Химера.
– Юнона, Исида, Церера, – включилась в процесс генерации названий Миллисента.
– Гарпия, – вывела нашей левой рукой прямо на бумаге Софи.
– Апата, – помянула абсолютно незнакомое имя Милли. – Минерва, Венера. – Эти мне знакомы. – Грация, Фауна. – Это по какому же пантеону она шпарит?
Одним словом, список на несколько лет мы составили, вычеркнув из него Апату, потому что легко спутать с Агатой, от каковой мы и плясали с самого начала.
Собственно, это и было последнее письмо, написанное во временном лагере, откуда мы и ушли вниз по течению, не заворачивая в Нерчинск. Судёнышко с Лизой и Фёдором V отвернуло налево, в Шилку, подняв сигнал «Следую своим курсом», а наша немалая флотилия отправилась на восток с заходами в устья Биджана и Биры, где предполагалось разместить по одному стрелецкому полку, чтобы они наблюдали за вылазками манчжур, буде оные придут из Сунгари. Третий полк полагали расквартировать в Хабаровске, а четвёртый – Тобольский – уже в Албазине. В самом же нижнем течении Амура нам сколь-нибудь значительных сил пока не требовалось.
Глава 37. Стальные деньги
До Сомольска мы добрались не быстро: заходили в места расквартирования стрелецких полков, осматриваясь хозяйским глазом и раздавая указания практического содержания. В конечной же точке маршрута оказались только в начале осени: Амур – длинная река, даже если плывёшь по нему на моторе.
Жители в как бы столице занимались самым сейчас для нас важным – укладывали под навесы лес, подогнанный плотами. На что-то большее просто не хватало рабочих рук: основная часть населения уходила воевать. А тут целый флот прибыл! Кэти сразу же занялась устройством причалов для многочисленных двенадцатитонок, среди которых имелось много вовсе безмоторных, но и специальные буксиры с особенно большими гребными колёсами тоже встречались – как-то постепенно складывались оптимальные пропорции на речном хозяйстве.
Вскоре пришла «Горгона» под управлением Василия Жданова, который немедленно получил из рук Софи жалованную грамоту государя, дающую ему дворянское достоинство. Под ручку с Васенькой Софья проследовала в часовенку, где, забыв о своём безбожничестве, крестилась да тут же и повенчалась, не отходя от тумбы, кою, кажется, именуют алтарём. А потом вырубила меня надолго. Да я не в претензии: понимаю, что прежде всего волнует её дело молодое, а остальной мир подождёт. Реципиентке моей нынче всего девятнадцать. Или двадцать уже? Так ведь и не выяснил точную дату рождения.