Москва коммунальная предолимпийская
Шрифт:
Я нажал кнопку звонка. Дверь почти тут же открылась – на пороге стоял работавший на заселении плотник, только не с моего участка. Увидев меня, он радостно приветствовал:
– А, заходи, гостем будешь. А то я вот только что заселился, а выпить не с кем. Так что первым гостем будешь. Я постарался скрыть свою оторопелость от такой неожиданности.
– А это не самовольное заселение? – поинтересовался я. В тоне моего вопроса прозвучали даже некоторые прокурорские нотки.
– Да ни в коем случае! Мы, как говорится, законы знаем. И не только знаем, но и не нарушаем их! – самодовольно заметил тот.
Он протянул мне ордер белого цвета,
– Вот он мне и сделал эту квартиру – не бесплатно, правда. А по-приятельски содрал с меня даже очень круглую сумму. Хотя, надо сказать, такая квартира и стоит этого. А что? – вдруг спросил он, как бы догадавшись. – Тоже приглянулась эта квартира?
Я не стал скрывать и согласился.
– В таком случае, – просветительно поучил меня хозяин моей квартиры, – нужно было прежде всего и заниматься этой квартирой: как минимум сразу врезать свой замок и не вылезать из жилуправления, пока не получишь ордер. Работа не Алитет – в горы не уйдёт.
Досадно и обидно было всё это слышать. Но это был социалистический реализм – самый гуманный и справедливый. Эпоха подлецов, несунов и стукачей. В это же время там, где была моя комната, происходили вот какие события.
Глава 20. Коммуналка
К соседке-ветеранке в её комнату приехали, как полагается, на постоянное место жительства, её дочь с мужем и пятилетняя внучка. Приехали они из Польши, где зятёк хозяйки в чине майора служил политруком в танковых войсках Варшавского договора. Теперь же его перевели служить в Москву. В квартире стало ещё веселее. Несмотря на такое пополнение в семье, поведение хозяйки комнаты нисколько не окультурилось, а скорее наоборот, стало более развязанным, а нецензурная брань – ещё изысканнее.
Среднюю комнату в это время заселяли заведующая овощным ларьком с мужем, который работал в Кремлёвской ремонтной бригаде рабочим «на все руки от скуки», как он аттестовал себя, когда его жены не было поблизости, ибо он её боялся и при ней не имел права голоса – молчал, «как рыба об лёд». В то же время ему, как кремлёвскому работнику, вот-вот должны были дать квартиру, а вскоре и в самом деле дали. Ещё когда они грузили свои вещи в машину, я подсказал остававшимся соседям, чтобы они бежали в исполком и даже не просили, а требовали освобождавшуюся жилплощадь.
– Ведь когда вы будете обладателями двух комнат, – интриговал я, – мы сможем сделать очень выгодный размен, в результате которого вы будете иметь отдельную квартиру; разумеется, и я тоже.
Первая часть моего совета разрешилась очень быстро. Им дали вторую комнату безоговорочно. Но вот со второй частью моего плана пришлось очень долго повозиться – уж очень много застарелых проблем пришлось решать. А решать их пришлось всё-таки мне, поскольку эта семейка на подобные деяния была совершенно не состоятельна. Для решения вопроса по размену нужны были средства. Однако жадность этого семейства была абсолютной. К тому же, получив дополнительную жилплощадь, они как-то успокоились.
Было видно, что это предел их мечтаний и что это их вполне устраивало. Меня же такое положение дел не устраивало ни с какого боку. А так как у меня появилась реальная возможность заиметь отдельную квартиру, причём не какую-то там служебную, а свою собственную, я понял, что основная нагрузка ложиться исключительно на меня. Вся инициатива по размену должна исходить только от меня, и средства, которые будут затрачены на это, будут только моими. После нескольких бессонных ночей плодом моих размышлений стал план, на реализацию которого потребовались годы. Первым пунктом этого моего плана было пробудить интерес соседей к размену, а для этого нужно было возмутить их спокойствие.
Для этого я постарался их напугать. Я им популярно объяснил, что, если они отказываются от размена, я, как ответственный съёмщик своей комнаты, сделаю это один, и приводил пример. Мои хорошие знакомые занимаются обменами квартир (что самое интересное – это было на самом деле так). Так вот, они нашли мне несколько вариантов отдельных однокомнатных квартир, в которых проживают… кто бы вы думали? Люди с пониженной планкой социальной ответственности, то есть пьяницы с хулиганствующим уклоном на почве того же алкоголизма. А им совершенно безразлично, где проживать: в отдельной квартире или в комнате коммуналки. Так что они с удовольствием обменяются со мной – разумеется, за дополнительную плату. Такие соседушки устроят вам весёлую жизнь! Если вы не соглашаетесь на размен – дальше многоточие. Пошушукавшись с маменькой-тёщенькой, соседи согласились на размен и разъезд со мной. Таким образом, первый пункт моего плана был выполнен. И если в нём была затронута только моральная сторона, то во втором пункте моего плана должна была осуществиться организационно-экономическая часть, затратная с моей стороны. А всё дело было в том, что с самого начала заселения в этот дом, в эту квартиру – а прошли десятилетия с тех пор, – здесь не производилось никакого ремонта, даже косметического.
Эта квартира в центре Москвы кишела тараканами и клопами. Я из своей комнаты чрезвычайными мероприятиями изгнал «краснокожих», но не без основания опасался миграции из соседней комнаты, откуда по ночам раздавались скрип кроватей от ворочавшихся тел соседей и шлепки в виде аплодисментов майора-политработника и врача-гинеколога. Полы в холле квартиры были паркетные, но визуально определить это было невозможно. Они по своей запущенности и грязи не уступали асфальтовому покрытию просёлочных дорог. Не лучше обстояло дело и с огромной чугунной ванной. Кто-то когда-то закрыл ванну пробкой, и закрыл очень туго. Когда я стал её вытаскивать, чтобы спустить воду, ушко пробки отвалилось и вытащить пробку оказалось невозможно.
А поскольку те первобытные жильцы были не очень большие охотники до мытья и принятия ванн, пробка окончательно приржавела к чугунному выпуску ванны. Сливать грязную воду после мытья или стирки можно было только черпая ведром и выливая в умывальник. Поэтому сама ванна имела ужасающий грязно-ржавый вид. Унитаз тоже пострадал. Он был отбит как раз там, где сливалась субстанция после дефекации. Отбитые края унитаза были острыми, угрожая при неосторожном вставании с «толчка», как здесь было принято говорить, повредить своё мужское достоинство, если не лишиться его совсем. Соседи согласно закивали головами, когда я подытожил всё это и сказал, что вряд ли кто польстится на такую грязную квартиру.