Москва коммунальная предолимпийская
Шрифт:
Шли годы. Было несколько приемлемых вариантов обмена, причём самые невыгодные для меня, так как там были кооперативные квартиры с ещё не выплаченными паями. И я, уставший от всех этих работ-хлопот, соглашался на всё. Каково мне было слышать, когда соседи при обсуждении всех этих вариантов натыкались на рёв ответственной квартиросъёмщицы: «Чтоб ему отдельную квартиру!» «Ему» – это значит мне. Очень страшно, когда твоя жизнь зависит от таких распорядителей кредита. А таких ситуаций в жизни много. Что самое интересное – жаловаться было некому и некуда. Власть такую тварь охраняла законом, ибо это человекоподобное существо не пьянствует, не критикует строй, а наоборот, является основой, опорой этого социалистического строя.
Мне в моём положении оставалось
– Мама сейчас обещала прийти, – сказала Валя. Но время шло, а мама не приходила. Тогда Валя опрометью бросилась домой. Это ещё хорошо, что было совсем рядом! Как рассказывала потом Валя, мама даже никуда и не собиралась и на вопрос дочери ответила, что она никуда не пойдёт, что ей никакого обмена не надо, что она не может бросить своих соседушек-подружек, что ей нет нужды с ними расставаться. Тогда Валя бросилась в соседнюю квартиру – к подружкам своей матери.
Валя встала перед ними на колени, если только не врёт, и со слезами стала умолять их, чтобы они уговорили её маму пойти подписать обмен; если не случится обмен, то с самой Валей может произойти что-то плохое. Таким образом, она умилостивила соседей, и подруги её матери пришли и уговорили ту не мучить свою дочку, а также пообещали приходить к ней в гости и саму её ждать к себе. Валя вбежала в исполком и кричала мне: «Идёт, идёт! Спрячься куда-нибудь, чтобы она тебя не увидела!». После этой весьма необходимой подписи Валя увела свою маму, ставшую уже ненужной для обмена.
Когда я, в свою очередь, ставил подпись на бланке о размене, а потом и за свой ордер, то увидел образец той необходимой подписи, которая состояла из корявых крючков. Но насколько они были судьбоносны!
Полковник генерального штаба на своей машине (он сам был за рулём) отвёз меня теперь уже точно в мою квартиру – отдельную, в доме-новостройке. И не в какой-нибудь отдалённой новостройке, а в самой близкой к центру Москвы! Не зря этот район должен был носить фамилию ещё живого тогда генерального секретаря, а заодно и председателя президиума Брежнева.
Приятели за меня очень порадовались: «У тебя очень хороший район, хороший этаж – так что мы можем за твою однокомнатную квартиру устроить малогабаритную двухкомнатную и, может, без доплаты, но уж если с доплатой, то с небольшой».
– Вот немного отлежусь – потом будет видно.
Но, как оказалось впоследствии, это мне не понадобилось. Я посчитал, что от добра добра не ищут, и успокоился.
Глава 23. Везде есть место подвигу
Здесь я немножко забегаю вперёд – правда, не так уж немножко, ведь до получения и вселения в свою отдельную квартиру прошло несколько трудных, драматических лет. Я сейчас подробнее расскажу, где я был эти годы и что я делал. А был я в это время в самой гуще житейских проблем. Ну а драматизма в быту всегда выше головы! Когда ремонт квартиры был окончен и она была готова к представлению для размена, у меня возник вопрос: а что делать с теперешней работой в ремонтно-строительном управлении? Второй пункт моей программы был выполнен. И, стало быть, нужда в специалистах по ремонту квартиры отпала, и практически можно было поискать работу полегче, поинтеллигентнее и поинтереснее. Но что-то остановило меня от этого шага. Во-первых, я сам собрал хороших ребят в бригаду, а хороший коллектив сам избавился от дурных привычек и традиций. А стало быть, и от их носителей. Как раз в это время вышел на экраны фильм «Афоня» – ну прямо не в бровь, а в глаз! Герои фильма работали как раз в той же сфере, как и ребята моего участка. Посмотрели они этот фильм и, мягко выражаясь, обиделись. Народ на их счёт стал кривиться в ухмылках: «а, Афони!». Оно и правда – над кем же можно ещё посмеяться, как не над слесарем-сантехником? Не будешь же ты смеяться над партией или правителем! Упекут, куда ворон и костей не заносил! А то, что эти трудяги и денно, и нощно, и в праздники и будни убирают за ними их же дерьмо, их жилища, ремонтируют коммуникации, которые осуществляют комфорт их существования…
Так что долго раздумывать мне не пришлось. Я остался и со свойственной мне энергией взялся за работу. А работы в этой отрасли был непочатый край. Ибо всё было запущено моими предшественниками, имевшими одну постоянную заботу: надо выпить и на что выпить. А для этого все средства были хороши, но в основном жульнические или рваческие, что почти одно и то же. Так из года в год они постарались заполучить себе негативный авторитет. К тому же и фактическая зарплата была небольшая, не соответствовавшая постоянной, очень трудоёмкой и грязной работе, часто связанной с авариями. Все эти проблемы нужно было ломать через колено, а чтобы это осуществить, должна поработать голова.
Но так как мои мозги были натренированы на подобные ситуации, то они тут же стали выдавать экстраординарные, актуальные решения многочисленных проблем. Оставалось только осуществлять их на практике. Проходя вблизи домов этого района – а это был легендарный район, воспетый под названием «Черёмушки», – человек даже с плохим обонянием мог почувствовать отвратительный запах, шедший из подвалов, затопленных фекалиями. Даже первые жители «Черёмушек» не могли точно припомнить, когда появился этот тошнотворный запах.
Но поскольку он был постоянно, то к нему привыкли и не обращали на него внимания. Особенно одухотворялись этим вонизмом жители первых этажей. Квартиры на первых этажах были в основном служебные, то есть в них жили как раз рабочие моего участка. Поэтому мой лозунг – очистить подвалы – был ими воспринят как дело невозможное. Я же с назначенным мной бригадиром Аликом, или Агабеком Вартановичем, подобрал небольшую группу слесарей-сантехников – добровольцев, энтузиастов.
Выписал на складе резиновые сапоги для аварийных работ, на что главный инженер управления покривился, когда подписывал моё требование: на какие ещё аварийные работы, да ещё столько сапог – одной пары бы хватило! Я не стал темнить и объяснил, что хочу очистить подвалы. Главный инженер сам недавно был прорабом, так что знал проблему подвалов не понаслышке и сам нанюхался, посмотрел на меня как на придурка, но ничего не сказал.
На этой работе хватало всяких. С начальником районного отдела гражданской обороны под стол опустилось очень много пустых бутылок, но в результате я получил несколько противогазов.
Пришлось также повозиться и с инструментарием, то есть с изготовлением инжекторов, ибо был известен печальный опыт очистки подвалов с помощью насосов. А здесь – несложное приспособление, состоящее из трубочек, шлангов напора воды из системы; всё это соединить, направить куда следует – и о чудо! Несколько часов – и подвал чист. За этим следовало несколько промывок из шлангов, открытие всех подвальных окон и вентиляций – и хоть принимай гостей! Согласно техническим требованиям, покрасили трубопроводы, так что в подвале появился запах краски – запах новоселья.
Были отремонтированы двери в подвалы, врезаны замки. Но чтобы эти двери не выбивали ногами при нужде попасть в подвал, их обили жестью. Так что быстрее мослы отшибёшь, чем дверь! Вот так и пошло – подвал за подвалом. На участке было организованы две службы: текущая аварийная почасовая и более капитальная, наладочная – по тарифу, расценкам. И шли они в бухгалтерию для оплаты автономными путями. Наладочные – через ОТИЗ (отдел труда и зарплаты), а дежурно-аварийные – табель, почти никого не задевая, бесконтрольно шёл прямо в бухгалтерию для оплаты.