Москва парадная. Тайны и предания Запретного города
Шрифт:
Герб Греции изображен в виде синего геральдического щита с греческим серебряным (белым) крестом. Вокруг щита — лавровый венок. Щит с крестом символизирует воинскую славу и в то же время главную греческую религию — православие. Лавровый венок символизирует древнюю историю Греции, ведь такими венками награждали победителей древних Олимпийских игр.
Размещение в Леонтьевском переулке греческого посольства продолжает славную традицию московского гостеприимства. Здесь, в районе дома 19, с XVII века располагалось одно из старейших в Москве посольских подворий — так называемый «Двор шведского короля». От былых времен осталось лишь название — Шведский тупик.
Три судьбы одного дома
ДОМ И. А. ЗАБОРОВОЙ — ГРАФА А. С. УВАРОВА — ПОСОЛЬСТВО УКРАИНЫ
Леонтьевский переулок, 18. Сер. XVIII в.; первая треть ХIХ в.
Архитекторы
Опальный соловей
Есть дома, которые можно назвать визитной карточкой Москвы. Например, дом Пашкова: изобразите его на плакате — и любой провинциал поймет, что речь идет о столице. А есть дома не менее знаковые, но как бы скрытые от широкой публики. Небольшой старомосковский особняк, стоящий в глубине Леонтьевского переулка, и отделенный от улицы красивой оградой, известен среди краеведов как дом купчихи И. А. Заборовой. Почему дом именно Заборовой — неясно, так как построен он в восемнадцатом столетии, а московская купчиха И. А. Заборова купила его лишь в следующем веке. Была она купчихой знатной, богатой, но очень экономной. Один из заборовских «мальчиков» некто И. Слонов вспоминал: «Дома нас кормили очень плохо; мы ложились спать почти всегда голодными. Ужин наш состоял из кислых пустых щей (мясо из них шло приказчикам) и гречневой каши с черным «фонарным» маслом…»
В.А. Тропинин. Портрет композитора А.А. Алябьева
Кроме того, Заборова сдавала внаем квартиры в своем доме. Впрочем, эта доходная статья принесла ей не только прибыль, но и неприятности. Дело в том, что именно у нее в усадьбе в несохранившемся флигеле квартировал известный композитор А. А. Алябьев, автор многих опер, балетов, романсов и знаменитого «Соловья». Служивший в гусарских полках, Алябьев вместе с русскими войсками при изгнании Наполеона дошел до Дрездена и, после окончания войны, вышел в отставку в чине подполковника. С 1815 года, неожиданно для всех, бравый подполковник начинает активно сочинять музыку. Как бывший гусар и армейский офицер, Алябьев вел соответствующий образ жизни: карты, выпивка, вспыльчивые игроки, бурные ссоры и не менее бурные примирения.
Именно здесь в доме купчихи Заборовой вечером 24 февраля 1825 г. произошла роковая игра, круто изменившая судьбу блестящего гусара. Заурядная мужская ссора после очередной игры в карты закончилась трагически. Вспыльчивый Алябьев в пылу гнева ударил одного из своих партнеров — помещика Тимофея Времева. Сначала помещик выигрывал, но вскоре фортуна отвернулась от него, Врем ев проигрался и… стер с суконного карточного стола все записи игры, обвинив удачливого партнера в шулерстве. Вот тут-то вспыльчивый Алябьев в запале и дал наглому гостю несколько пощечин. А затем вместе с другим игроком Калугиным поступили по-гусарски — перевернули недовольного помещика вверх ногами и немного потрясли. Из сапог Тимофея Времева посыпались золотые монеты.
Разгневанный Алябьев вызвал Времева на дуэль, свидетелями которой стали слуги. Они же потом свидетельствовали, что помещик вину признал, бывшие враги помирились и потрепанный Тимофей Миронович отбыл домой. По дороге он почувствовал недомогание и вскоре скончался от инфаркта. Смерть его не имела никакого отношения к этой скандальной истории, но в результате доноса Калугина, который стал шантажировать музыканта, Алябьев был обвинен в убийстве, арестован и осужден по всей строгости. После поражения декабристов, его дело неожиданно приобрело политический оттенок. Алябьева лишили дворянского звания и сослали в Сибирь, а Заборовой пришлось давать немало взяток для того, чтобы ее не привлекли к этому делу как содержательницу карточного притона.
Находясь в тюрьме, Алябьев сочинил в тюрьме несколько музыкальных произведений, в том числе и знаменитого на весь мир «Соловья». — Русскому таланту и тюрьма — на пользу! — отреагировал на это композитор Верстовский. — Передайте ему, что рядом со мной полно пустых камер, — с грустной усмешкой отозвался Алябьев.
Несмотря на то, что Алябьев долгие годы жил в ссылке, вдали от столиц, его произведения были хорошо известны московской публике. Благодаря его приятелю, композитору Верстовскому все эти годы его музыка продолжала звучать со сцены, но в афишах значились лишь инициалы — «А. А». Однажды начальник Тайной канцелярии Его Величества доложил Николаю I, что за таинственными инициалами скрывается сосланный и опальный композитор Алябьев. — Неужели? — рассеянно отозвался император. — Это который «Соловья» написал? Недурная вещица. И поскольку деятельность
Тем не менее, из-за этой темной истории имя «опального соловья» замалчивалось, несмотря на то, что им написано более пятисот произведений, среди которых свыше 160 вокальных сочинений, водевилей, театральной музыки. Кроме того, Алябьев автор шести опер, а также балета «Волшебный барабан».
Княжна Кити
В 1881 г. купеческий дом в Леонтьевском переулке перешел к графу А. С. Уварову, известному ученому — археологу, основателю Московского археологического общества и Российского Исторического музея. Граф Алексей Сергеевич Уваров происходил из старинной русской семьи, славной своими культурными традициями. Его отец был другом Жуковского, президентом Академии наук и министром просвещения, его родной дядя, герой войны 1812 года, генерал-майор Ф.С. Уваров крестил будущего русского писателя Ивана Тургенева.
После смерти А.С. Уварова дело мужа продолжила его жена графиня Прасковья Сергеевна Уварова, археолог, историк, правнучка известного русского историка князя М.М. Щербатова. Так что муза Клио была «семейной» в этом роду. Отец Параши, князь Щербатов, близко знаком с самим Пушкиным и хранил экземпляр «Кавказского пленника» с авторской дарственной надписью: «Другу моему Сергею».
К.Е. Маковский. Портрет П.С. Уваровой
Детство юной княжны было счастливым и вольным. Ее мать, урожденная княжна Святополк-Четвертинская старалась найти дочери лучших учителей. Русскую словесность преподавал профессор Ф.И. Буслаев, музыку— Н.Г. Рубинштейн, живопись — А.К. Саврасов. Прасковья знала несколько языков. По семейным преданиям, в молодости в нее был влюблен сам Лев Толстой, но Прасковья предпочла писателю графа-археолога. Льву Николаевичу оставалось лишь воспеть свою любовь в каком-нибудь романе. Что он и проделал, списав с нее Кити Щербацкую («Анна Каренина»): «Платье не теснило нигде, нигде не спускалась кружевная берта, розетки не смялись и не оторвались; розовые туфли на высоких выгнутых каблуках не жали, а веселили ножку. Густые косы белокурых волос держались как свои на маленькой головке. Пуговицы все три застегнулись, не порвавшись, на высокой перчатке, которая обвила ее руку, не изменив ее формы. Черная бархотка медальона особенно нежно окружила шею… Глаза блестели, и румяные губы не могли не улыбаться от сознания своей привлекательности». По рассказам современников, Софья Андреевна долго еще ревновала своего супруга к госпоже Уваровой.
Она была верным другом своему мужу, его незаменимым помощником. Граф Уваров посвятил жене свою книгу «Каменный период» и свидетельствовал: «Ты всегда участвовала во всех моих путешествиях и постоянно содействовала мне в моих изысканиях». Одну из своих наград — медаль, поднесенную ему на Тифлисском съезде археологов, — граф подарил Прасковье Сергеевне с гравированной надписью: «Любимому сотруднику».
С 1890 г. Уварова являлась председателем комиссии Общества по сохранению древних памятников. Она принимала участие в разработке законодательства по охране культурного наследия, в том числе мер по запрещению вывоза из страны памятников культуры, выступала в защиту памятников архитектуры, которым грозило уничтожение. Именно графиня Уварова в 1887 году обратилась к царю с просьбой спасти «Русские Помпеи» — древний Херсонес. В своем письме она ярко описала бедственное состояние руин и предложила ряд мер, способных помочь делу. Ее письмо произвело впечатление на императора, и Александр III собственноручно начертал на полях письма: «Это необходимо сделать, чтобы не прослыть за варваров».
Среди тех, кто обращался к графине за советом и помощью, кто вел с ней научный диалог, были художники Поленов, Васнецов, Остроухов, историк Ключевский, искусствовед Иван Владимирович Цветаев, отец Марины Цветаевой. Он создал в Москве Музей изящных искусств (ныне ГМИИ им. А.С. Пушкина), и именно Уварова постаралась, чтобы перед Цветаевым открылись не только двери светских салонов, но и приемные особ императорской фамилии.
Графиня Уварова первая русская женщина, получившая звание почетного академика. Софья Ковалевская удостоилась этого титула несколькими годами раньше, но она считалась иностранным членом-корреспондентом и представляла шведскую науку. Графиня Уварова являлась председателем Московского археологического общества, автором 174 работ по разным вопросам истории. Здесь, в ее особняке в 1909 году родилась организация «Старая Москва», посвятившая свои усилия изучению истории Москвы. Здесь было прослушано свыше 900 докладов на самые разные темы, относящиеся к истории, быту, культуре Москвы. Особенно большой размах ее работа получила в 1920-е гг., но вскоре комиссия была разгромлена, а многие ее участники попали в сталинские лагеря.