Чтение онлайн

на главную

Жанры

Москва против Мордора
Шрифт:

Следующим разворачивает плакат Александр Рыклин. На листе выведено черной тушью крупными печатными буквами: «Свободу не дают, свободу берут». Он молча стоит две минуты в кольце фотографов и сиянии вспышек, с сердитым лицом человека, в напряжении ждущего неизбежного. Стая черных отделяется от воронков (их пять, два на Охотном Ряду, три на Тверской) и бежит к нему. Несколько полицейских забегают сзади и хватают его со спины, другие набрасываются спереди, чья-то рука в перчатке рвет у него плакат. В таких ситуациях их всегда не меньше десяти на одного. Рыклин невысок ростом, и его не видно в сомкнувшемся вокруг него кругу.

Тогда у стены Думы встает высокая женщина в черном платке, оранжевом шарфе и оранжевых варежках. Это Надежда Митюшкина. Плакат у нее точно такой же, какой был у Рыклина, те же буквы, те же слова, та же черная тушь. Снова стоя в метре от всей этой идиотской

и бессмысленной спецоперации, я ищу хоть какой-то изъян в механике захвата и утаскивания человека в кутузку. Секунда растягивается, как липучка, в тот момент, когда молодой полицейский, ретиво подбежавший первым, вдруг тормозит и не решается наброситься на женщину, которая старше его и выше на полголовы. Они смотрят друг на друга. Его рука в перчатке уже взялась за угол ватмана, но она не отдает, и возникает легкая, едва уловимая заминка. Может быть, если бы он был один… и она сказала бы ему два слова… но из-за его спины уже набегают толпой еще десять человек, одни снова забегают жертве за спину и хватают оттуда, другие наваливаются спереди, крутят руки, волокут…

Дума огорожена от жизни решетчатым забором, в проеме которого, на широком тротуаре, установлена караульная будка с непрозрачными стеклами. Перед забором и будкой стоят двести человек, пришедших на народный сход «За широкую амнистию». Никаких вождей тут нет, ни одного. Эти люди пришли сами по себе, пришли потому, что за день до обсуждения амнистии в Думе хотят показать, что им не все равно. Этим двумстам не все равно, что захваченные властью заложники уже полтора года сидят в тюрьме. Им не все равно, что надвигается полицейский режим, пустой и бесперспективный, как оловянные глаза Николая Палкина и окостеневший мозг Брежнева. Они шли сюда в светлой надежде, что и многие другие тоже придут, и при этом все-таки догадывались в глубине души, что других не будет. Этим вечером к Думе не придут те сто тысяч, что однажды майским днем решительно шли по Якиманке. Не придут те воодушевленные офисные герои, что несли яркие флаги и дружно кричали: «Один за всех! Все за одного!» Не придут те тысячи, которые однажды почувствовали себя оскорбленными фальшивыми выборами и вышли на улицу, чтобы протестовать против узурпации и лжи. Все они в понедельник 16 декабря 2013 года останутся дома, или займутся шопингом, или будут сидеть в ресторанчике и взахлеб говорить о Майдане. Как там, кстати, на Майдане? Но эти, которым не все равно, пришли — и их двести на весь город.

Вожди не явились, хотя, впрочем, какие же это тогда вожди? Только Удальцов, сам на пороге тюрьмы и в преддверии процесса ежово-бериевского типа, сумел через вбитый в рот кляп и с помощью адвокатов передать на волю, что надо выходить, чтобы те, в Думе, слышали улицу и знали о ней. Но Навальный, в день 6 мая ведший колонну, странным образом вообще не обратил на все это никакого внимания. За несколько часов до последней попытки двухсот упорных повлиять на решение об амнистии и сделать ее широкой он разбирался в своем «Фейсбуке» с вопросом плагиата в диссертациях. Об «узниках Болотной» — ни слова. И Немцова, в тот майский день тоже ведшего колонну, в которой были те, кто вот уже много месяцев проходит пытку судом, тут не видно. И Митрохин тоже не пришел, и Касьянов где-то задержался, и даже молодой Гудков с молодым Пономаревым тоже почему-то не пришли. Наверное, дела.

Двести упорных, двести-на-весь-город, терпеливо стоят у отгородившейся от них забором Думы, мерзнут, ходят, смеются, обнимают друг друга и беспрерывно фотографируют всеми видами современной техники. Между ними ходит полицейский с мегафоном и упорно долбит по мозгам: «Уважаемые граждане, просим вас не стоять на тротуаре, освободите проход!» Он говорит это десять раз, сто раз, триста раз, и в конце концов получает в ответ: «Надоел, кончай трындеть!» Вдруг четыре женщины разного возраста слаженно встают в ряд и ловко растягивают в толпе длинный плакат со словами: «Свободу узникам режима!» Они успевают простоять две минуты, а одна успевает еще произнести ясным голосом заготовленную заранее чеканную фразу: «Бастрыкинская мануфактура шьет дело гнилыми ниткам по лекалам 1937 года!» — но тут два десятка униформированных мужиков с промытыми в казарме мозгами набрасываются на них, мнут, давят, крутят им руки и волокут по черному зимнему асфальту к автобусам. В раскрытые двери воронка я вижу клетку, туда, в темноту клетки, пихают их. Я обхожу автобус и через частую решетку в борту вижу вжатое в нее лицо и слышу сильный мужской голос, который кричит оттуда без устали, как заведенный: «Полиция с народом, мусора с Путиным! Свободу героям

Болотной!»

На Тверской, в ста метрах от народного схода, идет обычная жизнь. Машины уставились в глухую вечернюю пробку. В магазине Bosco продают красные спортивные штаны за пятнадцать тысяч рублей. Из кафе звучит громкая музыка. На тротуаре стоит парень и раздает прохожим листовки, но это не призыв спасти «узников Болотной», а призыв купить драгоценности в ювелирном магазине «Якутские алмазы». Он отдает последнюю рекламную листовку кому-то в руки и с легкой душой уходит в ночной, нервный, упоенный жизнью, свихнувшийся на деньгах, полный приезжими город, десять миллионов жителей которого забыли о своих братьях, невинно сидящих в тюрьме.

Дума высится, как фараонов дворец, с освещенным прожекторами фасадом и золотым двуглавым орлом, распластавшимся на высоте в холодном воздухе зимы. Там у них какая-то своя жизнь, довольно странная. Радостно мигают две высокие новогодние елки, упрятанные за охранный забор. Это, видимо, отдельные какие-то елки, депутатские. Я предполагал, что те, кто выходят из Думы, будут смотреть на собравшуюся толпу с недоумением, но ошибся: они не смотрят никак. То есть просто сквозь. Сначала из высоких дверей вышел высокий человек в элегантном длинном пальто, несший на плечиках белоснежный пиджак, и удалился в черный автомобиль. Потом выбежал игривый клерк, почему-то с гитарой. Особенно хороша была дама-депутатка в белой меховой шубе, вышедшая из Думы в сопровождении лакея, который, семеня ногами, забегал то слева, то справа, а она шла сквозь его подобострастную беготню с победительной улыбкой дивы на службе цезаря. Наконец он открыл ей дверцу сияющего, а может быть, даже благоухающего шампунем черного авто, и она села туда, одарила его улыбкой и уехала домой пить китайский чай в чашечке тончайшего фарфора. Ей надо было отдыхать, завтра с утра ей предстояла тяжелая работа: принимать предложенную президентом амнистию.

Черные машины у Думы стояли длинными рядами и ждали депутатов. Я обошел их ряды, заглядывая в кабины. Шоферы все были мужики в теле, очень спокойные. На бурлящую вокруг толпу протестантов и на абсурдные действия полиции, зачем-то винтившей просто стоящих на месте людей, они не обращали никакого внимания. Двое полицейских волокли мимо машины молодого человека с тубусом в руках (он даже не успел развернуть свой плакат), а шофер машины был в это время в уютной полутьме кабины и в трех тысячах световых лет от жалкой планеты Земля. Двумя руками он держал планшет, на дисплее были еще две руки с пистолетами, и он, четырехрукий, мчался с этими пистолетами по коридорам Армагеддона за монстром и палил, палил, палил. Болотная? Где? Какая Болотная?

А прямо у полицейской караулки, заслоняющей вход в Госдуму, стояла высокая Стелла Антон, мама Дениса Луцкевича, которому 6 мая 2012 года исполосовали дубинками спину так, что длинные сине-багровые рубцы вздулись. Он полтора года сидит в тюрьме. Она была в легкой курточке с поднятым капюшоном, в джинсах и в коричневых ботинках со скругленными мысками. Она молчала и была словно сама по себе, одна в своей судьбе и в своем горе. Я не стал подходить к ней и спрашивать, чего она ждет от сегодняшнего схода у Думы, потому что в ней — может быть, единственной из всех в этой небольшой героической толпе, которая периодически взрывалась криками: «Свободу! Свободу!» — чувствовалась отрешенность и усталость. Холодало, мерзли руки, но она упорно стояла у дверей Думы и не уходила. Потом к ней подошла Наталья Николаевна, мама Николая Кавказского, и две мамы теперь стояли вместе до тех пор, пока полиция на широком тротуаре не построилась в цепь и не начала медленное неуклонное движение на людей. В центре Москвы, под окнами депутатских офисов, в самый разгар вечернего ажиотажа, на глазах у идущих по своим делам прохожих полиция проводила зачистку тротуара у забора и караулки Госдумы, но две мамы все равно не уходили. Они смотрели в сторону надвигающейся полицейской цепочки с таким равнодушием, словно ее не существовало.

Вышинский суд

20 февраля 2014 в Москве начинается очередной судебный процесс. Не последний. Медленно, холодно, с мстительным садизмом власть на показательных процессах удушает оппозицию

Трое судей сидят в ярко освещенном зале за высоким столом под двуглавым золотым орлом. В этом же зале № 635 в прошлом году несколько месяцев подряд шел суд над «узниками Болотной». Судья слева благообразно седой, судья справа имеет бритые спортивные виски и такой же затылок. В центре сидит судья Замашнюк, высокий лысеющий мужчина с глубоко сидящими глазами и плотно сжатыми губами. Он — председательствующий на процессе Удальцова и Развозжаева.

Поделиться:
Популярные книги

Ученичество. Книга 2

Понарошку Евгений
2. Государственный маг
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Ученичество. Книга 2

Император поневоле

Распопов Дмитрий Викторович
6. Фараон
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Император поневоле

Лорд Системы 7

Токсик Саша
7. Лорд Системы
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Лорд Системы 7

Целитель. Книга вторая

Первухин Андрей Евгеньевич
2. Целитель
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Целитель. Книга вторая

Темный Патриарх Светлого Рода 3

Лисицин Евгений
3. Темный Патриарх Светлого Рода
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Патриарх Светлого Рода 3

Случайная свадьба (+ Бонус)

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Случайная свадьба (+ Бонус)

Прометей: каменный век II

Рави Ивар
2. Прометей
Фантастика:
альтернативная история
7.40
рейтинг книги
Прометей: каменный век II

Жребий некроманта. Надежда рода

Решетов Евгений Валерьевич
1. Жребий некроманта
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
6.50
рейтинг книги
Жребий некроманта. Надежда рода

Возвышение Меркурия

Кронос Александр
1. Меркурий
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия

Не грози Дубровскому! Том Х

Панарин Антон
10. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том Х

Идеальный мир для Лекаря 12

Сапфир Олег
12. Лекарь
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическая фантастика
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 12

Хочу тебя навсегда

Джокер Ольга
2. Люби меня
Любовные романы:
современные любовные романы
5.25
рейтинг книги
Хочу тебя навсегда

СД. Том 15

Клеванский Кирилл Сергеевич
15. Сердце дракона
Фантастика:
героическая фантастика
боевая фантастика
6.14
рейтинг книги
СД. Том 15

Смерть может танцевать 3

Вальтер Макс
3. Безликий
Фантастика:
боевая фантастика
5.40
рейтинг книги
Смерть может танцевать 3