Москва слезам не верит
Шрифт:
– Это в смысле туризма?
– Ну что вы! По служебной линии. У него номер четыре, и он будет сидеть за столиком десять. Ваш номер будет девяносто третий. На номер четвертый претендует дама номер пятнадцатый. Она будет сидеть с ним за одним столиком. Конечно, я отчасти совершаю служебное преступление…
– Не надо ничего совершать, – тут же решила отказаться Катерина. – Я не хочу посягать на чужое.
– Никакого посягательства нет, – заверила ее заведующая. – Это, так сказать, предварительный расклад, но мы не исключаем целеустремленного выбора. По правилам нашего клуба вы можете заговорить с каждым, а главное наше
– Почему?
– Мне трудно спрогнозировать реакцию – или это привлечет к вам внимание, или наоборот. Мы ничего не запрещаем, но мужчинам рекомендуем не надевать ордена, только орденские колодки.
– А как насчет драгоценностей у женщин?
– Здесь нет ограничений.
– Судя по услышанному, вы проделали огромную и нужную работу. – Поколебавшись, она все-таки задала вопрос: – Скажите, а вы замужем?
– Увы, – смутилась заведующая. – Сапожник всегда без сапог.
– Но, судя по вашей характеристике, вам нравится этот пятидесятилетний завлаб. Зачем же вы рекомендуете его другим? Никому не показывайте. Сделайте все, чтобы он стал вашим.
– Но это использование служебного положения! – возразила заведующая.
– Никакое это не использование. От этого никто не страдает. Он страдает. Он свободен. Да, на него есть претендентки, но и вы претендентка.
– Он предпочитает блондинок!
– Станьте блондинкой! Это ведь так просто. Если мне удастся с ним поговорить, я скажу, что он произвел на вас неотразимое впечатление.
– Я даже не знаю, что вам и ответить, – смутилась еще больше заведующая.
– А ничего отвечать и не надо.
– А если он вам и самой понравится?
– Я вам об этом скажу. – Катерина сняла депутатский значок и приколола вместо него карточку с номером девяносто три.
В зале стояли столики с номерами, за которые рассаживались женщины и мужчины. Через довольно мощные колонки передавалась музыка с магнитофона. Уже слышался женский смех. Недалеко от столика, за который села Катерина, возник скандал. Там оказались одни женщины, и к ним уже бежала разбираться заведующая. Заведующая оказалась женщиной решительной.
– Прекратите базар! – предупредила она. – Кто-то из вас не получил приглашение, а купил. Я за пять минут проверю по картотеке, и мы вас выведем с милицией. Все! Танцуйте, играйте в почту и не рыпайтесь, если хотите остаться.
За столиком Катерины сидели двое мужчин и полногрудая блондинка лет тридцати пяти. Свою полногрудость она подчеркивала глубоким декольте, была тщательно причесана, с дорогим кольцом, золотым кулоном, усыпанным мелкими бриллиантиками. Хорошо упакована, отметила Катерина, я по сравнению с ней сушеная вобла. Женщина, осмотрев Катерину, улыбнулась ей: не соперница, вероятно, решила она. Мужчинам было лет по пятьдесят. В нормальных темных костюмах фабрики «Большевичка», галстуках в полоску и горошек, такие галстуки Катерина помнила с тех пор, как приехала двадцать лет назад в Москву. Они сохранились потому, что надевали их, вероятно, раза три-четыре в год по большим праздникам.
Мужчины открыли бутылку вина и налили в бокалы Катерине и блондинке. Катерина хотела было сказать, что она за
Катерина осмотрела сидящих за другими столиками. Было довольно много женщин за тридцать, были и пятидесятилетние, и шестидесятилетние. У многих мужчин на пиджаках приколоты орденские планки. Это они зря, подумала Катерина, после войны прошло почти сорок лет, даже если они войну закончили двадцатилетними, им было под шестьдесят, зачем же демонстрировать свой возраст.
На магнитофон поставили кассету с танцевальными мелодиям. Вечер начали с вальса, Катерину пригласил коренастый, плотный, лысеющий мужчина, ладонь у него была мозолистой, а пахло от него почему-то борщом и паленой шерстью. Наверное, гладил костюм и прожег, решила Катерина. И запах борща тоже скоро перестал быть секретом. Претендент в женихи быстро сообщил, что он вдовец, что у него трое детей, взрослая дочь замужем и живет отдельно, а сыновьям десять и двенадцать лет, сам он украинец и хорошо готовит.
– Сегодня вы готовили борщ? – спросила Катерина.
– Вы угадали, – обрадовался претендент. – Я готовлю ведерную кастрюлю на неделю, все-таки три мужика в доме. А вы кто? Есть ли у вас дети?
Но Катерина ответить не успела, музыка закончилась. В танце она успела рассмотреть кандидата наук под номером «четыре». Он танцевал с маленькой рыжей женщиной, явно крашеной, в черном шелковом платье, которое было тесновато.
Номер четвертый явно пользовался спросом, и на медленный фокстрот его пригласила другая дама, очень высокая и худая. То ли Катерина не понравилась украинцу, то ли он хотел охватить как можно больше женщин и сообщить им информацию о себе, но второй танец он танцевал уже с другой женщиной, а Катерину пригласил высокий, мощный, заметно пьяный мужчина лет под шестьдесят. Он приступил к делу сразу.
– Ты сегодня свободна?
– Да, – подтвердила Катерина.
– Давай смоемся отсюда! Я тут рядом живу, в пяти трамвайных остановках.
– Нам надо все-таки поближе познакомиться, – замялась Катерина.
– У меня и познакомимся. Я медик.
– Вы врач? – Катерина не могла скрыть удивления.
– Медики не только врачи. Я санитар и шофер со «скорой помощи».
– Тогда у вас масса возможностей для знакомств, – предположила Катерина.
– Так они же все больные, – возразил санитар-шофер. – Какое может быть знакомство, когда человек с приступом аппендицита или почечно-каменной болезни. Да и все очень быстро. Пока везешь одного, уже поступает другой вызов. Ну так что?
– Что? – переспросила Катерина.
– Ко мне поедем?
– Не поедем, – отрезала Катерина.
– Ну извини, – сказал санитар-шофер. – У меня принцип: быстрота, натиск, глазомер. Ты мне понравилась. Поедем, разберемся. Или до свидания?
– Тогда – до свидания.
– Ты особенно-то не задавайся, – предупредил санитар-шофер.
Катерина вернулась за столик и подумала, что пора уходить, но она обещала заведующей поговорить с кандидатом наук. Чтобы его не перехватили, она заранее направилась к его столику и, к удивлению рыжеволосой дамы в вечернем платье, пригласила его, как только включили магнитофон. На этот раз исполнялось танго.