Моссад: одни против всех. История и современность израильской разведки
Шрифт:
Благодаря внутренней силе Иосиф пользовался огромной популярностью у женщин. Временами это ему мешало, но в большинстве случаев с помощью представительниц прекрасного пола Левант мог добиваться больших успехов. В частности, однажды в течение полугода он получал информацию через влюбленную в него женщину, сотрудницу бразильской резидентуры в Западном Берлине. Все документы и планы, шедшие через резидентуру, немедленно попадали в Тель-Авив. Однако несколько месяцев спустя знойная латиноамериканка начала подозревать. нет, не то, что Левант был агентом «Моссада», это ее интересовало очень мало. В гораздо большей степени ее возмутило наличие соперниц, причем вполне успешные! Иосиф в то время крутил еще как минимум два романа, оба в интересах основной деятельности — разведки. В итоге бразильская девушка устроила ему прекраснейшую сцену ревности,
К слову сказать, таким способом Рувимсон часто избавлялся от нежелательных свидетелей или ставших опасными партнеров. Его умение плавать, которое он, впрочем, тщательно скрывал, было едва ли не самым грозным оружием. Традиционные методы вроде яда или пули он жаловал гораздо меньше.
Еще одна блестящая операция, проведенная им — налаживание агентурной сети в Восточном Берлине. Нужно сказать, между западной частью города и столицей ГДР в те годы стояла знаменитая Берлинская стена, не какая-нибудь фанерная загородка, а целый комплекс специальных сооружений; помимо мощной бетонной конструкции, на Берлинской стене имелись минные поля, колючая проволока под током, специальные заграждения, ложившиеся на перебежчика и обездвиживавшие его, а также автоматические самострелы с видеокамерами. И все это, конечно же, не считая обычных пограничников с собаками. Русские построили Берлинскую стену, естественно, не для того, чтобы обезопасить столицу ГДР, а для с прекращения потока беженцев на запад. Заграждения действовали весьма эффективно: с 1961 по 1989 год, пока стена стояла, успешно пересечь ее смогли лишь несколько человек. Число погибших, напротив, измерялось десятками.
Получать в таких условиях информацию с востока становилось весьма сложной задачей. Но Левант справился и с этим. Он использовал разработанный им самим принцип «обойти с флангов и вторгнуться с тыла». Дело в том, что в одном месте в центре города, где граница образовывала замысловатый изгиб, линия западноберлинского метро проходила под территорией ГДР. По заданию Леванта один из его агентов сделал в этом районе узкую вертикальную штольню, выходившую прямо в тоннель метро. Он и еще несколько человек независимо друг от друга бросали туда контейнеры с донесениями, которые Левант потом собирал, пробираясь в тоннель метрополитена ночью через заброшенную шахту. Система исправно действовала несколько лет, пока несколько граждан ГДР не перебежали на запад, используя эту особенность метрополитена. Тогда восточногерманские власти поставили территорию под пристальное наблюдение, а также обнаружили и заделали проложенную агентом Леванта штольню.
Другим способом связи были почтовые голуби. Трижды Леванту удавалось переправлять своим агентам (их имена мне, к сожалению, неизвестны) большие клетки с десятками голубей. Один раз при помощи планера, дважды — морским путем. Затем агент привязывал донесение к лапке голубя и отпускал его на волю. Голубь попадал в Западный Берлин, а донесение — в Тель-Авив.
Помимо всего прочего, Иосиф активно занимался радиоперехватом. Он прекрасно разбирался в технике, а пользуясь своей работой в университете, мог создавать сложные системы, не привлекая излишнего внимания и не вызывая подозрений. При помощи своих конструкций он перехватывал важные переговоры между официальными учреждениями ГДР, а также расположенными в Германии советскими воинскими частями.
Можно с уверенностью сказать, львиная доля информации, поступавшей из Германии в «Моссад» в 60-80-е годы, исходила именно от Леванта. Причем встречались весьма ценные сведения из компетентных источников. Среди агентов Иосифа числились высокопоставленные чиновники ГДР, американские
В конце тетради стояла дата «1988». Я не знаю, что случилось с Рувимсоном после этого. Но несомненно, его уже нет в живых, иначе бы я никогда не получил в свое распоряжение заветной тетради.
И тогда непонятно только одно: почему же «Моссад» до сих пор скрывает историю одного из самых талантливых и успешных разведчиков? Срок давности не вышел? Вряд ли, часто израильские спецслужбы хвастали только-только проведенными операциями, настолько важен для них вопрос имиджа, ореол непобедимости, созданный вокруг их деятельности. Почему же о Рувимсоне никто не говорит?
Вскоре я нашел ответ на этот вопрос.
Герой или предатель?
Первое, что насторожило меня — это глухие упоминания о некоем «Клаусе», красной нитью проходящие по страницам воспоминаний. Причем пишется о нем исключительно тепло, так, как можно писать только о лучшем друге.
Кем был этот Клаус? И что за отношения связывали этих двух людей? Я гадал до тех пор, пока не наткнулся на любопытную запись:
«. а в тот же день мы с Клаусом решили наконец сказать друг другу наши настоящие фамилии. Я — свою, а он — свою. Надо же, оказывается, мой друг — дворянин! Фон дер Хаарманн — вот как его зовут.»
Клаус фон дер Хаарманн! Уже неплохо. А вдруг он еще жив и может многое рассказать о Леванте? И я взялся искать этого человека, впрочем, без особых надежд на успех. Вдруг ему приходилось скрываться под чужим именем, вполне вероятно, он тоже принадлежал к миру разведки.
Мои поиски закончились гораздо быстрее, чем я ожидал. В мире существует всего одна спецслужба, архивы которой раскрыты практически полностью. Это — «Штази», разведка и контрразведка бывшей ГДР. После объединения страны, дабы показать демократичность происходящего, личные дела сотрудников «Штази» в массовом порядке открыли. Именно там я нашел того, кого искал.
Клаус фон дер Хаарманн родился вовсе не в аристократической, а в рабочей семье. Дворянская фамилия, впрочем, досталась ему по праву: его отец был обедневшим представителем древнего рода, но не гнушался работать на заводе.
Более того, по своим воззрениям он считался коммунистом, и эти взгляды сумел привить появившемуся на свет в 1934 году сыну Клаусу. С младых ногтей мальчик принимал участие в деятельности антифашистского подполья, а после окончания войны остался жить в социалистической ГДР. Умный и опытный разведчик, специализировался на работе с Западным Берлином и много времени проводил там. Фон дер Хаарманн дослужился до звания полковника и готовился уйти в отставку, когда рухнула Берлинская стена и Восточной Германии не стало. Событие стало для него тяжелым ударом, однако этот, по всей видимости, неординарный человек не сломался и не впал в депрессию. Он эмигрировал на коммунистическую кубу, где его след и теряется.
Странный, необычный случай: два сотрудника враждующих разведок общаются и даже дружат. В голове невольно всплывает вопрос: кто из них на кого работал? И здесь позиция Леванта оказывается намного слабее. Мне трудно поверить, будто такой принципиальный, зацикленный на своих утопических идеалах человек, как Хаарманн, мог работать на «Моссад». А в то, что он не знал, кем на самом деле является его друг, я, извините, не верю еще больше. Все-таки в «Штази» работали профессионалы высшего класса. А вот Левант, прохладно относившийся и к Израилю, и к сионизму, вполне мог из каких-то неизвестных мне побуждений подыгрывать восточногерманской разведке. Иначе зачем ему, например, потребовались документы «Моссада», часто не связанные напрямую с его работой и для него не предназначенные (а именно таковые в большинстве и хранились в той тонкой папке, которая досталась мне от тети). Не стал ли он на самом деле двойным агентом? И не связана ли его смерть, наступившая явно раньше срока, с обнародованием документов «Штази», где мог фигурировать и он?