Мост через огненную реку
Шрифт:
Он с удовольствием увидел, что лицо королевы по цвету сравнялось с белой занавеской.
– Но я хочу, чтоб ты знала и еще кое-что, – продолжал он. – Я – военный, а не кукла в кружевном платьице. Сейчас я поеду осматривать казармы. Если хочешь посылать за мной своих серых мышей – посылай. Но служить мне будут денщики, а не твои кружевные лакеи, и в моих покоях всегда будут водка, карты и те женщины, которых я захочу. На этих условиях я согласен. А иначе… теперь ведь мне все известно, так что и Далардье тебе не поможет, я уж как-нибудь найду возможность испортить вам игру. Ясно?
– Да пожалуйста, кто бы спорил?! – зло выкрикнула королева.
…В казарме кавалеристов его встретили восторженным ревом. Здесь не задавались вопросами, что происходит. Их обожаемый генерал сначала – естественно, совершенно ни за что – сидел в тюрьме, затем их обожаемая королева во всем разобралась, освободила его, отыскала, приблизила к себе. Потом он зачем-то все время торчал в этом дурацком дворце – говорили, что быт болен. Но, судя по здоровой сияющей физиономии, все неприятности в прошлом. Если у кавалеристов и быта какая-то там муть в глазах, то лишь у офицеров и совсем немного.
Он заставил пройти перед собой эскадрон за эскадроном, проверил состояние коней и сбруи, заглянул в бумаги, потом пообедал с офицерами и к вечеру почувствовал себя человеком. Даже необходимость возвращаться во дворец испортила ему настроение не так сильно, как обычно.
Во дворе казармы уже ждали двое из его денщиков и рыжий унтер с висячими усами.
– А ты куда собрался? – спросил Энтони.
– Как куда, ваша светлость? – флегматично удивился Артона. – Во дворец, с вами.
– Мне там ординарец ни к чему, – хохотнул Энтони. – Там всяких адъютантов, как блох на собаке.
– Так я и денщиком могу, – не смущаясь, ответил усач. – Нехитрая наука.
Денщики сзади прыснули.
– Ваша светлость, – не отставал Артона. – Возьмите с собой. Ну что мне тут болтаться, пехотинцу среди кавалеристов. А вам я пригожусь, вот увидите…
И по внезапно сузившимся глазам капрала Энтони понял, что тот видит куда больше, чем говорит. Бодрым видом его не обманешь.
– …Ну и как тебе помещеньице? – спросил Энтони, когда они вошли в опочивальню. – Помоги-ка мне…
– Красиво… – ответил Артона. – Но темно. И душновато. Надо бы проветрить. А что это вы делаете, ваша светлость?
– Этой духоте открытым окном не поможешь. – Энтони взгромоздил на стол кресло, сверху пристроил резной табурет и критически оглядел получившуюся конструкцию. – Не видишь – хочу снять этот ковер.
– Я там не удержусь… – чуть подумав, изрек Артона.
– Тогда я попробую, а ты, если что, меня внизу поймаешь.
– А может, просто дернуть?
– Если так не снимем, то дернем. Но вообще-то я бы не хотел. Я однажды так дома дернул… Картину. Она мне не нравилась.
Тирада была несколько отрывистой, поскольку одновременно Энтони взбирался на сооружение, получившееся в результате его усилий. Влез, удержался, заглянул за край ковра.
– Ну, и…? – поинтересовался Артона.
– Получил по голове. Два раза. Сначала рамой. Потом куском штукатурки. Ага, вижу! Раз, два… четыре штуки. Держи, держи!!! Ах, чтоб тебя! А, ладно, я не люблю балдахинов. Тащи сюда стол, сейчас будем гобелен снимать… О, еще две… А теперь… там, в будуаре, вино. Открой три бутылки…
Артона оглядел сотворенный ими разгром и осторожно спросил:
– Может, прибрать сначала?
– Слуги приберут, им королева за это платит… Да куда ты бутылки тащишь, мне только пробки нужны…
С помощью винных пробок Энтони накрепко забил все шесть отверстий для подглядывания, обнаруженных им в спальне, потом вызвал слуг и велел унести ковер, гобелен и то, что осталось от балдахина, а также заменить поломанную мебель. Затем взял бутылку вина, кивком указал на другую ординарцу и присел на постель.
– Садись и ты… – мотнул он головой, показывая на место рядом с собой.
Артона с сомнением взглянул на свои штаны, на белое атласное одеяло и устроился на полу у соседней стены.
– Знаешь, что? – принял внезапное решение Энтони. – Я хочу, чтобы ты спал не в комнате для слуг, а где-нибудь здесь…
– Перед дверью, что ли? – уточнил капрал. – И то верно. Она без замка.
– Нет, перед дверью – это слишком вызывающе. Где-нибудь не на виду, но так, чтобы я мог тебя позвать, или ты бы смог, если что…
– Понял, – кивнул капрал и улыбнулся со смыслом. Артона облюбовал для себя гардеробную. Энтони дал ему одну из перин с кровати, и капрал, сложив ее вдвое, изготовил отличный тюфяк, который легко можно было засунуть в бельевой шкаф. Они проверили стены, обнаружив еще один глазок. Дверь в гардеробную вела из спальни, и, пока Энтони находился в постели, никто туда не входил, так что при определенном везении можно было надеяться, что об Артона и не узнают.
В тот же день Бейсингема пригласили к королеве.
– Тони, что ты сделал со спальной комнатой? – укоризненно проговорила Элизабет.
– Ваше Величество, я не хочу, чтобы кто-то посторонний видел, как я сижу на стульчаке или развлекаюсь с женщиной. У себя в спальне я предпочел бы обходиться без чужих глаз.
– Ну, а балдахин тебе чем помешал?
– Ничем. Просто я на него упал. Это были наименьшие потери – боюсь, иначе я проломил бы кровать. Ваше Величество, я могу спать без балдахина. По правде сказать, мне случалось обходиться и без кровати…