Мост над бездной
Шрифт:
— Святейший господин, если вы пойдете со мной, я провожу вас к храму, — предложил ополченец. — Он тут рядом, за углом. Если вы с госпожой путешествуете вместе, то наверняка захотите быть ближе друг к другу.
Ршава пристально взглянул на ополченца. Не намекает ли он на?.. Нет, горожанин явно воспринял ситуацию такой, какая она есть. Мучительная ситуация для Ршавы; он (и его очень конкретная часть тоже) весьма желал бы ее изменить… Прелат в который раз попытался спрятать это желание от себя и просто
— Благодарю.
Священник, руководивший храмом, наверняка не стал бы утверждать, что его храм лучший даже в Цаманде. Звали святого отца Трибониан, и он, похоже, не отличался разговорчивостью. Он часто моргал, и от него попахивало винным перегаром. Если бы Ршава явился инспектировать этот храм, а не искать в нем пристанища, он нашел бы для священника кое-какие резкие слова. Они у него имелись, но Ршава заставил себя промолчать. А это оказалось нелегко: в отличие от большинства видессиан, прелат обычно говорил то, что думал.
— Вы счастливчик, святейший отец, раз вам удалось выбраться из Скопенцаны живым, — сказал Трибониан.
— Возможно. — Стоять перед очагом в комнате священника было замечательно. Ршава почти купался в чудесном тепле. Но он понял, что не может обойтись одним словом. — Если бы нам действительно повезло, то Скопенцану никогда бы не захватили варвары. Ее обрекла на гибель дурацкая вражда между ополченцами и крестьянами-беженцами.
— Нам? — переспросил Трибониан. — Значит, вы спаслись не один?
— С женщиной, — неохотно пояснил Ршава. — Женой командира городского гарнизона; его призвали на гражданскую войну, что ныне раздирает империю.
Ршава надеялся, что длинная фраза отвлечет Трибониана от сути ответа. Но здесь прелату не повезло.
— Вы ушли из Скопенцаны… с женщиной? — Кустистые брови Трибониана приподнялись. Ршаве пришлось кивнуть. Местный священник хитро взглянул на него. — Тогда вы действительно везучий человек, святейший отец.
— Клянусь благим богом, между нами не произошло ничего непристойного.
Ршава позволил ноткам гнева прозвучать в голосе. Отчасти он гневался на себя — потому что желал, чтобы между ним и Ингегерд произошло нечто непристойное. Но Трибониану незачем было об этом знать. Ршава сказал ему правду, хотя и неполную, и для внушительности добавил:
— Я поклянусь в этом у алтаря в столичном Соборе.
Трибониан никогда не бывал в столице. Вероятно, он даже не мог представить, как она выглядит. Но слава Собора разнеслась по всей империи Видесс и за ее пределами.
— Конечно, святейший отец, — пробормотал Трибониан. И Ршава не смог бы доказать, что священник произнес это с сарказмом.
Горячая каша с кусочками копченой свинины тоже оказалась замечательной — отчасти из-за того, что была горячей, но в большей степени просто потому, что это была еда. Таким
Трибониан предложил Ршаве свою кровать, но прелат отказался. Священник дал ему одеяла, и Ршава завернулся в них, лежа у очага: тепло горящих углей было для него куда важнее мягкого матраса.
Утром, когда он проснулся, угли уже догорели, а пол остался таким же твердым. Ршава встал и потянулся, ощущая себя постаревшим. Суставы и сухожилия пощелкивали, когда прелат двигал руками и ногами, и молодости ему это не прибавляло…
Время утреннего богослужения уже настало, но Трибониан храпел. В Скопенцане Ршава пинками выгнал бы другого священника из постели, если бы тот проспал. Здесь же он сдержался. Хотя Трибониан и ниже по рангу, это его храм. Пусть спит, решил Ршава.
Он провел богослужение сам. Молитвы и гимны звучали для него как-то странно — почти неправильно. Даже молясь Фосу, Ршава гадал, связан ли хоть как-то владыка благой и премудрый с его проклятиями. Ни одна из его молитв не была услышана, зато проклятия… Из-за проклятий упал со стены Токсар, они разрушили Скопенцану и убили варваров, собравшихся напасть на него и Ингегерд.
Что это означает? Ведь наверняка это что-то означает; ничто не происходит без причины. Но что?
Трибониан подошел к алтарю, когда Ршава уже заканчивал молитвы.
— Вы хотите опозорить меня? — кисло спросил священник.
— Нет, — ответил Ршава, имея в виду «да».
Местный священник проделал то, чего требовал от него ритуал. Он служил механически, без воодушевления. Обернись все иначе, Ршава многое мог бы сказать ему на эту тему. Но все сложилось так, как сложилось, и прелат, со смятенными мыслями и тяжелым сердцем, позволил священнику завершить то, что было формально правильным, но лишенным дыхания жизни. Закончив, Трибониан взглянул на Ршаву почти с ненавистью.
— Вы же не собираетесь здесь остаться? — вопросил он.
— Клянусь благим богом, нет!
Ршава понимал, что, покинув город, он подвергнет опасности и свою жизнь, и жизнь Ингегерд. Но он также понимал, что Цаманд, пусть даже люди в нем дышали, был уже мертв. Если этот город вообще когда-либо жил…
Страстность ответа подарила ему первый одобрительный взгляд Трибониана. Тот не желал видеть его здесь так же сильно, как Ршава не желал оставаться.
— Я приготовлю завтрак, — сказал Трибониан. — Потом вы можете подняться на стену. Если не увидите поблизости варваров, то можете уходить.