Мост в Хейвен
Шрифт:
— Абра, — повторил Мюррей, как бы пробуя на вкус. — Мне нравится. — Его губы дрогнули в улыбке. — Спасибо.
— За что?
— За то, что настолько доверяешь мне.
— Извини, что раньше не сказала.
— Зато говоришь сейчас.
У нее вдруг заколотилось сердце.
— Только ничего не говори Франклину…
— Не нужно напоминать мне об этом. Все, что ты мне скажешь, останется между нами.
Ее вдруг охватила привычная осторожность. Она очень хотела надеяться, что не совершила ошибку, доверившись ему. И она сменила
— А ты как оказался в Голливуде?
— Я родился в Бербанке. Моя мать работала парикмахером. Отец ушел от нас, когда мне было два года. Поэтому я провел большую часть своей жизни в салоне, где работала моя мать. — Он улыбнулся. — Сначала женщины доставали меня из манежа, где я играл, и сажали себе на колени, пока мама занималась их волосами. Когда я подрос, они стали играть со мной в настольные игры или читали книжки, пока сидели под феном. У меня было две дюжины теть, старших сестер и бабушек.
— По-моему, очень мило.
— Да. У моей мамы были большие ожидания на мой счет. Она хотела, чтобы я пошел в колледж, стал доктором или адвокатом. Наверное, большинство матерей хотят этого. Я хорошо учился в школе, но больше всего мне нравилось смотреть на работу моей матери, наблюдать, как два часа, проведенные в салоне, изменяют женщину. — Он пожал плечами. — Вся моя жизнь состояла из школы, салона и церкви по воскресеньям. Пока я не перешел в старшую школу. Тогда появился бейсбол и девочки. Я продолжал хорошо учиться. Мать очень строго относилась к моим отметкам. Я гулял с друзьями, ходил на вечеринки, обнимался и целовался с девочками, но никогда не заходил слишком далеко.
Мюррей замолчал, его лицо напряглось. Абра ждала, не торопила его.
— Я был уже в предпоследнем классе, когда матери удалили молочные железы и она начала ходить на радиотерапию. У нее даже не оставалось сил на уход за волосами. — Он помрачнел. — Она постоянно плакала, говорила, что больше не чувствует себя женщиной, словно грудь и уложенные волосы — это самое важное в жизни.
А разве нет? Абра едва сдержалась, чтобы не произнести это вслух. Она чувствовала его боль и злость, поэтому слова, им произнесенные, тронули девушку. Стал бы Франклин или кто-то еще заботиться о ней, не будь у нее большой груди и роскошных волос?
— Я купил маме парик и подогнал для нее. После этого она почувствовала себя лучше, потому что выглядела лучше. Одна из ее клиенток зашла навестить ее и сказала, что мама выглядит очень мило. Тогда мама отправила меня купить еще париков. Она стала меня обучать, чтобы отвлечься от своей болезни. Один день она была блондинкой, на следующий — рыжей, затем брюнеткой с длинными волосами или платиновой блондинкой с короткой стрижкой. — Он хмыкнул, вспоминая: — Мы замечательно проводили время до самой ее смерти.
— И сколько тебе было лет, когда она умерла?
— Семнадцать. Еще учился в школе. Одна из старейших маминых клиенток взяла меня к себе, чтобы я мог закончить учебу.
Он усмехнулся и покачал головой:
— Я был одним из четырех парней в колледже парикмахеров, и единственным, кому нравились женщины, отчего я пользовался бешеной популярностью. И я поддался искушению. К счастью, моя будущая жена училась со мной в одном колледже.
Абра удивленно смотрела на него:
— Ты женат? — Он не носил обручального кольца, поэтому Абра всегда считала его свободным.
— Вдовец. Я потерял жену точно так же, как до того мать.
Абра вздрогнула:
— Но это несправедливо!
— Жизнь не бывает справедливой.
— Мне очень жаль, Мюррей.
— Да, мне тоже жаль. Джейни была… — Он замолчал, потом продолжил: — Нет слов, чтобы ее описать. Некоторое время я винил Бога, думал, что Он сыграл со мной злую шутку. — Мюррей поднялся и повернул кресло Абры, их глаза встретились в зеркале. — Но потом я вспомнил, что мы провели вместе пять замечательных лет. Я благодарен за то время, что был с ней.
— У тебя есть дети?
— Нет. Салон работал только два года. Мы хотели сначала убедиться, что бизнес достаточно прочен, прежде чем заводить детей. И наш выбор был логичным, мы же думали, что у нас впереди много лет, а когда наше время подошло к концу, мы оба пожалели. — Он нанес на ее волосы кондиционер. — Ты напомнила мне Джейни в первый же день нашего знакомства.
— Чем же?
— Рыжими волосами. — Мюррей грустно улыбнулся. Его руки в ее волосах были сильными и нежными. — Она даже не подозревала, что одного взгляда на нее хватило, чтобы я стал однолюбом. Таким и остался. — Он перебирал пальцами ее волосы и смотрел прямо в глаза. — Не позволяй Франклину полностью тебя переделать, Абра. И не забывай, что ты не только лицо и тело. Ты еще и душа.
— Голливуд думает иначе.
— Голливуд и Франклин Мосс — это еще не весь мир. И эти двое не во всем правы. — Он снова включил воду, проверяя температуру. — Ты такая, какая есть, моя юная подруга. И уже тогда была красива.
— Но сейчас красивее, разве нет?
— Ты красива, как Лина Скотт. А ты хочешь быть Линой Скотт?
— Именно Лина Скотт станет звездой.
Абре показалось, что он хотел еще что-то добавить, но передумал. Он сполоснул ее волосы, поднял спинку кресла и обернул ее голову теплым полотенцем, немного потер им волосы и снял — длинные, тяжелые, влажные пряди упали на накидку, закрывая спину. Он пальцами приподнимал пряди и расправлял их. Затем вытащил фен.
Абра смотрела на него в зеркало.