Мост
Шрифт:
Ревик не останавливался, чтобы дать кому-нибудь прибраться.
Должно быть, там воняло.
К этому моменту — очень сильно, так как всё нагревалось под жарким светом органических ламп.
Джон не видел, что именно происходило между ними. Ему не хватало большинства необходимых структур в его aleimi, чтобы видеть что-то хоть немного близкое к непосредственному телекинезу, но легко можно понять, что процесс был болезненным. Джон сильно подозревал, что то, что Ревик делал с Мэйгаром, причиняло очень
Гораздо более сильную, чем Мэйгар пытался показать.
Понаблюдав за ними последние несколько часов, Джон начинал считать детской забавой свою тренировку видящего, полученную от Врега.
Джону также казалось сюрреалистичным то, что они делают это в заброшенном викторианском особняке на Аламо-сквер в Сан-Франциско, всего в нескольких кварталах от дома, где выросли они с Элли. Такой дом мог легко стоить двадцать миллионов в то время, когда Джон учился в старших классах.
И ещё больше во времена, когда он выпустился из колледжа.
Ревик и два его непосредственных заместителя, Врег и Балидор, превратили это место в настоящую военную базу за те месяцы, что они основались здесь — выдрали все декоративные насаждения, заколотили окна и даже укрепили стены, чтобы дать им защиту с улицы.
Они переделали четырёхэтажный особняк в своеобразный гарнизон.
Джон знал, что Врег даже добился помощи Тарси в построении конструкции, какой никто нигде не видывал — разве что в Памире.
Они не хотели, чтобы Тень подобрался к Элли — или к самому Ревику, если на то пошло.
Джон всё ещё чувствовал себя странно всякий раз, когда выходил наружу и вспоминал, где они находились. Он знал, что это пребывание в Сан-Франциско было временным, но само нахождение здесь казалось чистым безумием, учитывая землетрясения, цунами, скитающиеся банды и всё остальное. Конечно, Джон понимал, откуда исходило это решение, и почему никто не оспаривал его слишком громко, особенно в присутствии «босса».
В эти дни все осторожничали в присутствии Ревика.
Конечно, они обсуждали возвращение в Нью-Йорк вскоре после их прибытия в Сан-Франциско. Ревик наложил на это вето, не дав никаких объяснений, но Джон мог догадываться о возможных мотивах своего зятя. Ревик не хотел рисковать и делать то, что могло ухудшить состояние Элли.
Но это ещё не всё, и все они это знали, хотя никто не произносил вслух, даже если Ревика не было в комнате.
Джон даже по-своему понимал, почему Ревик не хотел уезжать отсюда — хоть в Нью-Йорк, хоть в их новую предположительную базу возле Альбукерке, Нью-Мехико. Уехать отсюда, пока Элли по-прежнему в этом коматозном состоянии, было равносильно признанию, что она может такой и остаться. Это казалось принятием этого как новой нормы.
А ещё это означало, что остальные их люди увидят её такой.
От этих мыслей у Джона возникало ощущение лёгкой тошноты.
Подавив боль, которая хотела накатить, Джон поджал губы, а затем подбородком и головой указал на сцену, разворачивавшуюся по ту сторону одностороннего стекла.
Он бросил беглый взгляд на видящего, стоявшего рядом с ним.
— Он добивается прогресса? — спросил Джон. — Что думаешь?
Когда Балидор не ответил сразу же, Джон посмотрел обратно на смотровое окно в копии Резервуара. Они построили эту камеру специально для работы с телекинезом. По этой же причине они отрезали данное помещение от всего в доме, что могло взорваться.
Ревик даже приказал им переместить некоторые газопроводы, водонагреватель и все боеприпасы, которые хранились на нижних этажах. Все стены (за исключением той, через которую в данный момент смотрели Джон и Балидор) также отделали толстой обшивкой.
Помимо Ревика и Мэйгара там находился лишь стол, стоявший в центре комнаты.
На том столе лежало несколько предметов.
Одним из них был стеклянный жезл с замысловатыми узорами на хрустальных боках — его Балидор называл urele. По словам Балидора, urele разработали несколько тысяч лет назад, чтобы помогать видящим направлять и контролировать свой свет. Джон никогда прежде такого не видел, но Балидор утверждал, что и он, и Врег пользовались такими штуками в Памире.
Остальные предметы на столе казались более случайными и разнообразными.
Там лежал пистолет, единственный формально способный взорваться предмет в комнате — предположительно для того, чтобы помочь им работать или воспламенять эти элементы для выведения их из строя, когда они дойдут до того этапа. Остальное было различными тупыми предметами, включая тяжёлую с виду и ржавую деталь какого-то механизма, стеклянный шар на куске ткани, что-то вроде прута из полуорганики или мёртвого металла…
— Он добивается прогресса, — сказал Балидор после очередной паузы.
— Достаточно? — уточнил Джон, повернувшись. — Сколько времени Ревик отвёл на такой подход?
Балидор покачал головой, но не в знак отрицания. Качание головой в сочетании с жестом переворачивания руки ладонью вверх у видящих означало «я не знаю».
— А что насчёт него? — настаивал Джон. — Ревика? Его телекинез теперь полностью вернулся?
Балидор повторил тот же жест, только чуть более знающе склонил голову.
— Похоже на то, — сказал он.
— Как это возможно? — Джон нахмурился. — Ты же сказал, что на это уйдёт много времени? Я помню, что вы с Врегом говорили про годы. Вы думали, что урон настолько обширен, что на восстановление его способностей уйдут месяцы, если не годы. Это при условии, что они вообще когда-нибудь вернутся.
— Этого я тоже не знаю, брат, — сказал Балидор, бросив на него ровный взгляд. — Тарси, похоже, считает, что у него была какая-то помощь извне. В любом случае, если он сейчас перенапряжётся, это не пойдёт ему на пользу. А он определённо перенапрягается.