Мост
Шрифт:
— Что ещё за внешняя помощь?
И вновь Балидор показал уклончивый жест.
— А Мэйгар? — спросил Джон, не желая отступать. — Как долго это займёт? Когда он сможет сделать ту штуку в паре, как Ревик предложил?
— Я не знаю… — начал Балидор.
Он умолк на полуслове, когда твёрдый стеклянный шарик отлетел в сторону и врезался в одностороннее окно. Несмотря на толщину поверхности, от этого шума задрожали стены.
Шарик ударил сильно — достаточно сильно, чтобы органическое стекло потрескалось.
Это
Балидор и Джон оба вздрогнули, подняв руки, чтобы заслониться. Балидор также резко упал на одно колено, словно его реально подстрелили.
Рефлексы Джона были не такими быстрыми. Он просто стоял там, тяжело дыша и уставившись на трещину в окне. Его сердце громко колотилось в груди.
Никто из них не шевелился, пока звук эхом отдавался в маленькой комнатушке из мёртвого металла.
Стеклянный шарик с гулким стуком упал на пол внутри комнаты.
Когда Джон взглянул на видящего из Адипана, на лице Балидора играла мрачная улыбка.
— Похоже, всё получится намного быстрее, чем мы думали, — сказал он.
Он принял руку, которую протянул ему Джон, и поднялся на ноги с очередной кривой улыбкой, осматривая урон, нанесённый окну.
— …Особенно если стиль преподавания Нензи останется таким же беспощадным, — добавил он с сочувствием.
Джон кивнул, глядя на трещину в стекле. Его желудок начинал болеть от количества адреналина, выброшенного в его кровоток.
Он наблюдал, как они устанавливали эту органическую панель.
Он знал, что эта штука толщиной около двадцати сантиметров.
— Иисусе, — пробормотал он.
Вновь взглянув на Балидора, он увидел лёгкое напряжение на лице другого мужчины, прямо перед тем, как Балидор его замаскировал.
— Что? — спросил Джон. — Ты думаешь, он не справится?
Балидор покачал головой, слегка резковато прищёлкнув языком.
— Не в том дело.
— Тогда в чём?
— Ненз, — просто сказал Балидор, показывая на Ревика через потрескавшееся стекло и называя элерианца по старому имени. — …Меч. Я не могу не беспокоиться о нём.
Джон проследил за его напряжённым взглядом.
— Да, — выдохнув сквозь сжатые губы, он нахмурился. — Ты не видел его таким прежде, да?
— Таким… мотивированным? — Балидор покачал головой, и в его голосе и улыбке не осталось ни капли юмора. — Нет. Полагаю, не видел, — он взглянул на Джона, и в серых глазах проступило любопытство. — А ты видел?
Джон помрачнел ещё сильнее, глядя через стекло.
— Да, — но он тут же исправился. — Ну, нет. Не совсем таким. В этот раз он другой, — продолжая размышлять вслух, он признался. — Честно? Это даже хуже. Лучше и хуже. Он… не знаю, — Джон силился подобрать слова. — …Сильнее ушёл в это. Глубже, имею в виду.
— Операция в Вашингтоне, — сказал Балидор, то ли прочитав свет Джона, то ли сам вспомнив. — Да. Я и забыл про это.
— Это не совсем то же самое, — пробормотал Джон, сунув руки в карманы.
Балидор несколько секунд смотрел на него. Старший видящий поколебался, затем пожал плечами и задал вопрос, который повис в воздухе.
— Мне было бы интересно узнать отличия, — сказал он. — Учитывая обстоятельства, брат. Если ты будешь так добр поделиться ими.
Джон задумался над словами видящего, заставляя себя смотреть на вещи объективно.
Он вспомнил, каким был Ревик тогда, какое выражение появлялось в его глазах, пока они круглосуточно работали в том борделе на окраине Вашингтона. Тогда это тоже было связано с Элли. Тогда проводилось то, что военные видящие называли «операция извлечения». В смысле, они отправились туда именно для того, чтобы забрать Элли от Териана.
Вспомнив, каким был Ревик тогда, в том числе и то, как элерианец каждую ночь просыпался под утро и плакал, Джон ощутил, как боль в его груди усилилась. Показав на окно рукой с недостающими пальцами, он выдохнул и постарался выразиться поточнее.
— Он менее злой. Он менее открыто боится, — сказал он после небольшой паузы.
Джон продолжал наблюдать за Ревиком, размышляя вслух.
— …Более грустный. Сосредоточенность та же самая. Но в этот раз сильнее, как я уже сказал. Такое чувство, будто у него над головой тикают часики, даже когда он ест. Или спит. Или принимает душ. Он такой же закрытый во многих отношениях. Он столь же резок, столь же непростительно относится ко всем. И всё же он кажется не таким открыто опасным.
Задумавшись над последней частью, Джон нахмурился, покачав головой.
— Ну… может, иначе. Его злость больше направлена внутрь. Он её лучше сдерживает. И в этот раз он меньше пьёт, по большей части, — добавил Джон, взглянув на Балидора. — Мне кажется, он был пьян чуть ли не на протяжении всей той операции в Вашингтоне. Пьян даже сильнее, чем я осознавал в то время. Думаю, он пил, чтобы притупить боль от связи… чтобы держаться «в седле». Мы видели в нём много этой боли. Он не мог спать. Тогда они были связаны лишь наполовину. Знаю, что они и сейчас связаны не до конца, но это ощущается иначе…
Осознав, что Балидор всё это знает, Джон покраснел, заметив терпение в серых глазах старшего видящего. Отмахнувшись от собственных слов взмахом руки, Джон добавил:
— Но самое главное, теперь он ощущается печальным. Очень сильно опечаленным, чёрт подери. Подавленным. Виноватым. Он винит себя за то, что позволил Дитрини застать его врасплох. За то, что он не заметил ту штуку в моём свете, пока не стало слишком поздно.
Почувствовав, что его лицо краснеет, а челюсти сжимаются от злости, которую он несколько секунд не мог контролировать, Джон заставил себя пожать плечами.