Мотивированная агрессия
Шрифт:
Мы попрощались. Я завёл машину и потихонечку выехал со двора. И только когда дом Нины Сергеевны исчез в зеркале заднего вида, я сказал.
Лиз, а ведь ты была права. У Светки есть парень.
Та ты что?
Да. Я с ним вчера вечером беседовал
Ну и как он тебе?
Ты знаешь довольно порядочный молодой человек. Учится в институте политологии, серьёзный на вид парень.
Мы только выехали за село. Дорога была неплохая, и стрелка спидометра быстро достигла отметки ста километров. В это время в зеркале я увидел красную девятку. Сердце слегка защемило. Машина стремительно догоняла, и было понятно сразу, что движок у неё форсированный.
Ну что лох, поиграл в Рембо? Запомни урод, кто на Туза наедет, тот и дня не проживёт. Понял, сука?
Когда я стал приходить в себя, то первое, что ощутил, это страшная боль во всём теле. Жутко болела голова. Распухшие губы и челюсть от выбитых зубов ныли пульсирующей болью. Открыв глаза и вытолкнув языком наружу сгустки крови, я увидел невесёлую картину. Машина стояла в кювете, уткнувшись мордой в земляную насыпь. Возле неё толпились несколько человек. В это время кто – то поднёс к моему носу тампон с нашатырём. Едкий запах с невероятной силою ударил в нос, забивая дыхание. Но это оказалось именно, то, что было необходимо в эту минуту. Сознание происшедшего засверлило в моей голове.
Где Лиза? Что с моей женой?
Молчите, вам нельзя волноваться.
Скажите мне, что с ней?
Я попытался встать, но это оказалось не так уж и просто.
Лежите, с ней всё в порядке, она без сознания, но жива. А вы ей сейчас ничем помочь не можете.
Это был мужчина лет пятидесяти в белом халате. Он быстро закатил мне рукав, передавил руку выше локтя резиновым жгутом и сделал укол. Всё ещё пытаясь увидеть, что происходит возле машины, я почувствовал, как начинаю терять сознание. Наверное, снотворное, – подумал я и последнее, что увидел, было тело Лизы, которое потихоньку достали из разбитой машины.
Странно, почему такие высокие потолки? И обоев нет. Света? Она же у бабушки. Это что сон?
Папка, папочка как хорошо, что ты очнулся.
Свет, ты чё плачешь, что случилось?
Пап, ты ничего не помнишь? Вы с мамой попали в аварию. В милиции говорят, что на левом крыле свежий след красной краски. Вроде ты с кем-то ударился, но на месте аварии никого не было.
В моей голове с быстротой молнии пронеслись картины случившегося. Острая душевная боль бичём ударила по сознанию. Я вспомнил всё, и даже последние слова этого подонка.
Мама как она? Свет, да не плач ты, скажи, как мама.
Мама жива пап, но она в коме. Врачи говорят, что надежда есть, надо верить. Кома наступила в результате болевого шока. У неё сломаны два ребра в районе сердца, результат удара о переднюю панель машины, а головой она ударилась о лобовое стекло. Да так, что оно вылетело.
Ан ну-ка, Свет, помоги мне встать
Пап, тебе нельзя вставать, хоть врачи и сказали, что ты родился в рубашке, но на тебе столько синяков и ссадин, что вообще чудо как у тебя остались целые кости и внутренности.
Свет, это были они, те самые подонки.
Я знаю пап, ты во сне об этом говорил. Следователь придёт после обеда, если только врачи разрешат.
Кто-нибудь видел аварию? Ну, в смысле, есть свидетели.
Нет, пап, никто не видел. Утро, от трассы далеко, а село, сам знаешь маленькое, движение не большое. Дед Карпо на запорожце проезжал мимо, увидел и позвонил в больницу и милицию. А машину Андрей Викторович сказал заберёт после экспертизы. Пап, что будет с мамой?
Не плач, Свет, тебе же сказали, что мама жива, и надежда есть. Ты лучше помоги мне встать. Ну, давай- давай, врачи обманывать не будут, у меня же всё целое.
Пап, ты бы посмотрел на себя, это же кошмар на улице вязов.
Вот видишь ты уже шутишь, значит, всё будет хорошо.
Светлана помогла мне приподняться, и я свесил ноги с кровати. Не знаю, что сказали врачи, но тело у меня болело, так словно я побывал под прессом. Превозмогая боль, и опёршись на Светкино плечо, я начал постепенно продвигаться к двери. Только мы открыли её, как столкнулись лицом к лицу с врачём.
Это ещё что такое? А ну, марш в кровать.
Доктор, понимаете, у меня там жена.
Да знаю я, знаю, но вы ей всё равно ничем не поможете.
Вы что действительно не понимаете? Она в коме, лежит там без сознания, понимаете, это моя жена слышите вы, моя, а не ваша и не президента Франции!
А вы не кричите, как человек я понять вас могу, а вот как врач нет.
А я у вас понимания и не прошу, я прошу сочувствия. Вы же тоже наверняка любящий муж. Неужели вы понять не можете?
Видно спорить с вами бесполезно, вы дочь?
Да.
Если вдруг что-нибудь случится, зовите на помощь, всё равно кого медсестру, врача, просто зовите.
Спасибо, доктор.
Не за что, ваше здоровье нужно вам, а не мне, просто будьте осторожнее.
Он пошёл дальше по коридору, а мы не спеша продолжали двигаться в сторону палаты интенсивной терапии. Пожилая медсестра сначала нас пропускать не хотела.
Да вы что, совсем не понимаете? Это реанимация. Здесь лежат не просто больные.
Мы всё понимаем. Но и вы нас поймите.
Что я должна понимать? Вам молодой человек в эту палату разве что на койку надо. До вас, что совсем не доходит? Это промежуточная станция между тем светом и этим. И мы пытаемся всё сделать, чтобы они на тот свет не попали. Там стерильно, а вы в такой одежде, что вас и в больницу пускать нельзя.
Ну, мы вас очень просим. Нам это просто необходимо.
Ну что мне с вами делать? Я сейчас принесу два халата, но пять минут и не секундой больше.
Она принесла халат мне и Светлане, но надеть его оказалось настоящим мучением, и только после этого она открыла дверь. В палате стояло несколько коек. Возле каждой куча аппаратуры и капельницы. Она лежала на спине, будто просто спала, если не считать пластыря у неё на лбу, ссадин и темных кругов под глазами. Так и хотелось взять её за руку и сказать: просыпайся Лиза, пора вставать. Слёзы сами собой навернулись на глаза. Под рукой, не подавая виду, тихо плакала Света. Медсестра, которая нас пропустила, чтобы не мешать, просто молча вышла.