Мой домовой — сводник
Шрифт:
— А ты будешь с нами есть?
— Я даже выпью за ваше счастье, — в тон ему ответила мать.
— Тогда ладно. А ну, герой, марш руки мыть. И ты, кстати, тоже.
Это Виктор обращался уже ко мне. Глеб с тяжелым вздохом протянул мне руку: бедная лягушка, говорил его взгляд.
Глава 44: Мужской договор и Баба Яга против
Рыжик действительно за ужином канючил, но папа на него не ругался. Видимо, проникся виною. Или вином. Так что даже
— Почему все мужики так любят макароны? — вздохнула Зинаида Николаевна, ставя перед внуком полную тарелку.
— Мам, это риторический вопрос или ты хочешь получить на него ответ?
— Ну ответь, если можешь.
— Они вкусные, — Виктор крутил за ножку пустой бокал, выпитый за нашу будущую семью. — Особенно с кетчупом и пармезаном.
— Твой сын сейчас ест пустые!
— С маслом! Ты туда полкило масла бухнула. Но ты права, он ест даже пустые. Готовит себя к жестокой холостяцкой жизни. Вон, омлет его готовить Ира уже научила. А макароны по инструкции каждый дурак сварит. А читать он уже умеет. Умеешь, монстр?
Глеб исподлобья взглянул на отца. Матушки-батюшки, ну один в один взгляд… В кого только он, интересно, рыжий?
— Не хочу букварь!
— И не надо. Быстрее научишься читать, быстрее будешь читать интересные книжки. Спроси бабушку, я в четыре уже читал, а ты к шести по слогам еле-еле…
— Каков учитель, таков и ученик…
Что это Зинаида Николаевна вдруг начала себя принижать перед сыном?
— У меня вообще-то профильного образования нет. Я учитель от бога, верно, монстр? Нравится тебе с папой читать?
Глеб затряс головой. Так это папочка его учит? Весело…
— Ничего, ничего. Вот тетя Ира начнет тебя по-английски читать учить, поймешь, какой я был замечательный…
Похоже, папа Глеба вообще пить не умеет. В бокале от силы сто миллилитров было, а его понесло. Или он наконец расслабился дома?
— А Ире завтра на работу? — неожиданно спросила хозяйка. Почему-то его, а не меня. — Ко скольки завтрак приготовить?
Виктор махнул рукой:
— Понедельник — день тяжелый, зачем еще работать? Я тоже, кстати, не работаю.
— Как это?
— А хочу проверить, развалится там все без меня за один день или нет? У меня как бы медовый месяц намечается, — Виктор вдруг схватил бутылку. — Раз нам завтра не на работу, давай напьемся, что ли… Тебе, мать, не предлагаю…
И он разлил оставшееся вино на два бокала.
— А ребенка кто укладывать будет? — строго спросила Зинаида Николаевна, когда Виктор чокнулся о мой бокал, хотя я его даже не подняла.
— А бабушка на что? Я же тебе специально не налил. Да ты и первый не допила даже.
— Хорошо, я уложу, — Зинаида Николаевна поднялась и протянула внука руку: — Пойдем, Глебушка, спать.
Но Рыжик метнулся ко мне с криком:
— Я хочу тетю Иру!
— Я тоже хочу тетю Иру! И что теперь? — ударило мне в другое ухо.
— Витя! — возмутилась хозяйка, и я сжалась, наверное, до размеров Глеба.
— Что я такого сказал? — Хотя он прекрасно понимал, что ляпнул. Надеюсь, все же не подумав. — Послушай, Глеб, ты взрослый парень. Ты должен спать сам. Один. Без мамы, без папы, без тети Иры. Сам. Понимаешь?
Рыжик снова глядел на отца исподлобья, но теперь еще и из-под моей руки.
— А ты взрослый? — Папа в ответ кивнул. — А почему тогда спишь с тетей Ирой?
Я, судя по жару во всем теле, сравнялась по цвету с вином в бокале. Не знаю, какого цвета был в этот момент ответчика. Глаз я не поднимала. Но Веселкин не сдавался.
— Потому что я слишком взрослый. Когда ты станешь слишком взрослым, найдешь себе жену и будешь с ней спать, и я тебе тогда слова не скажу. А с чужой женой спать нельзя. Я понятно сказал или нет?
Я не поднимала глаз, но Глеб прятался у меня на груди, и я прекрасно видела его губу, оттопыренную из-за падения и от обиды.
— Тетя Ира тебе не жена, — выдал малыш.
— Это с чего это ты так решил?
— У вас свадьбы еще не было.
— Свадьба — это для девочек, чтобы они могли надеть платье. Мальчикам свадьба не нужна…
— Витя!
Виктор поднял на мать глаза. Наверное поднял. Во всяком случае, сказал:
— Че ты лезешь в мужской разговор?
— Да потому что ты уже не понимаешь, что несешь!
Я вскинула глаза на бокал: ко второму спорщик до сих пор так и не притронулся.
— Хорошо. Глеб, запомни: девочки всегда обижаются на правду о себе хороших. Но раз мы их любим, будем считать, что мальчикам тоже нужна свадьба. И потому твоя взяла. Я согласен, что по закону тетя Ира мне не жена, а всего лишь невеста. Но с чужой невестой спать тем более нельзя. Уговор: ты не спишь с тетей Ирой и я не сплю с тетей Ирой. По рукам?
И я действительно увидела над своими коленями руку Веселкина. Но мальчик не подал своей.
— Давай, мужик, не дрейфь. Мужик сказал, мужик сделал.
— Витя!
— Так, мать, не лезь! Иди лучше постели мне и Ире. Мне — ка диване. Ну, Глеб, давай… Ты ж взрослый парень, черт возьми. Ну что я с тобой, как с малышом, сюсюкаюсь?
И он сам схватил сына за руку.
— Пошли зубы чистить… После бабушкиного печенья.
У меня сначала отлегло от сердца, а потом накатило по новой: ну, кажется, он довольно за вечер высказал матери своих "фи". Сейчас можно было и промолчать. Бабушки на то и бабушки, чтобы разрешать внукам то, что родители запрещают.