Мой дядя - чиновник

Меса Рамон

Наконец мы расставили папки и, не попрощавшись ни с кем, выбрались из канцелярии с твёрдым убеждением, что за малое время, проведённое нами на службе, многим причинили беспокойство, многим помешали и не нужны были никому.

Мы отошли уже довольно далеко, когда вдруг замочили бегущего за нами Хуана, привратника дона Хенаро. Он передал нам приказ своего начальника — немедленно вернуться. Это обстоятельство чрезвычайно напугало нас: мы заподозрили дона Хенаро в желании свести с нами счёты. Но едва мы вошли в кабинет сеньора начальника и увидели, что он с

распростёртыми объятиями, улыбаясь, идёт нам навстречу, как все наши страхи рассеялись.

— Ну что? — многозначительно спросил дон Хенаро. — Вы, кажется, всерьёз приняли случившееся?

— Ваше превосходительство, сеньор… — начал мой дядя.

— Опять он за своё! — прервал его дон Хенаро. — Ты же знаешь, Висенте, мы с тобой двоюродные братья, поэтому говори со мной на «ты». Я сам виноват, что вам пришлось пережить несколько неприятных минут — мне следовало заранее подготовить вас ко всему. Но и вы хороши — подняли там внизу пылищу и устроили такую неразбериху, что чёрт ногу сломит. Мне, естественно, оставалось только выбранить вас в присутствии дона Бенигно.

Мы с дядей удивлённо переглянулись, словно желая убедиться, что всё происходит наяву.

— Знайте, — продолжал дон Хенаро, — я начал свою карьеру там же, где начинаете её вы. Нужно упорно трудиться. И самое главное, надо научиться молчать о том, о чём следует молчать, и говорить лишь о том, о чём можно говорить. Вот так-то! От этого будет зависеть ваша судьба. На ваше счастье, вы встретились со мной, а я всегда готов научить вас уму-разуму и помочь вам, да, дорогие родственники, помочь…

— О, благодарю, благодарю, — перебил его вконец растроганный дядя.

Дон Хенаро добавил:

— Комнатушка, где вы работали, была первой ступенькой к моему теперешнему положению. Итак… вам теперь всё ясно. Вы должны беспрекословно выполнять любой мой приказ, ни на йоту не отклоняться от начертанного мною пути, и могу предсказать вам заранее; если вы попробуете поступать иначе, удачи вам не будет, а горюшка хлебнёте вдоволь.

Помолчав немного, дон Хенаро продолжал:

— Завтра вы явитесь в архив в то же время, что и сегодня. Снова перетряхивайте папки, но поднимите ещё больше пыли и устройте ещё больший, чем сегодня, шум и беспорядок. Пусть дон Бенигно взвоет от злости, когда придёт. Я снова отчитаю вас. Это единственное, что от вас требуется. Понятно?

Я безмерно радовался возможности вновь позлить дона Бенигно и отомстить ему за выслушанные нами оскорбления. Дядя не знал, куда деться от радости при мысли, что он опять находится под защитой и покровительством своего высокопоставленного кузена дона Хенаро де лос Деес.

На следующий день в тот же час в канцелярии повторилась уже знакомая читателю сцена, с той лишь разницей, что на этот раз мы с дядей, вдохновлённые словами дона Хенаро, и дон Бенигно, воспрянувший духом по той же причине, учинили сущее светопреставление. Дон Бенигно кричал и топал ногами с удвоенной силой, а мы свалили на пол вдвое больше бумаг и подняли в комнате густые облака пыли.

И снова к нам спустился дон

Хенаро. На этот раз речь его несколько отличалась от прежней. Подойдя к дону Бенигно, он несколько раз прищёлкнул языком (это была его любимая привычка) и объявил, что он хоть и выгнал нас накануне, но, поостыв да поразмыслив, сменил гнев па милость и сжалился над нами: не по-божески покидать в беде таких несчастных людей, как мы с дядей; в заключение он напомнил дону Бенигно, что все мы, смертные, живём на Этом свете, чтобы помогать друг другу, защищать и любить ближнего, а посему пас следует оставить здесь до тех пор, пока мы не очистим бумаги от пыли.

— Эти кипы папок, — добавил дон Хенаро, — просто погибают. Необходимо позаботиться об их сохранности, не так ли? Вы же знаете, что здесь самый важный архив нашего учреждения. Этим двум сеньорам я плачу за их труды из собственного кармана, потому что тот, кому положено делать эту работу, не выполняет её.

Дон Бенигно залился краской.

— Сеньор, — пролепетал он, — ваша милость знает, что никто здесь не относится к своим обязанностям ревностнее, чем я, но у меня не хватает времени на…

— Именно поэтому, — прервал его дон Хенаро, — я с такой охотой плачу деньги этим людям и таким образом освобождаю вас от лишней работы. Поймите, вы сами вынудили меня сказать обо всём: я ведь хотел скрыть это ото всех и тем более от вас.

— О, благодарю, благодарю вас, ваше превосходительство. Простите меня, лишь моя собственная глупость помешала мне сразу понять вашу деликатность.

Дон Хенаро пожал ему руку и, улыбаясь, промолвил:

— Единственно, чего вам недостаёт, дон Бенигно, так Это терпения. Уж очень вы вспыльчивы. А в остальном ваша порядочность и аккуратность стяжали вам уважение всех, кто вас знает… и в особенности моё.

После таких речей дон Бенигно дня на два утихомирился, на третий же снова принялся за старое, проклиная тот день и час, когда ноги притащили нас сюда. При этом досталось не только нашим ногам, но и многому другому.

Справедливость требует заметить, что с соизволения дона Хенаро мы изрядно злоупотребляли терпением несчастного старика, в чём позднее я горько раскаивался. Дону Бенигно приходилось работать там же, где мы перетряхивали папки, — у него не было другого места. В комнате стоял большой стол, за ним сидел дон Бенигно и, не разгибая спины, писал и писал до самой последней минуты присутственного дня. Старик будто попал в стан врагов. Шум, пыль и особенно наши издевательства сделали его жизнь невыносимой.

Наша основная и наиболее важная обязанность заключалась в том, чтобы портить ему кровь, и, ей-богу, мы великолепно справлялись со своей задачей. Кое-кто укоризненно спрашивал нас:

— Что вам за охота изводить несчастного старика?

— Сеньор, — отвечали мы в таких случаях, — мы же не заставляем его беситься. Дон Хенаро прислал нас сюда навести порядок. Разве вы не видите, в каком плачевном состоянии здесь дела? Просто у дона Бенигно ужасный характер, поверьте, сеньор, отвратительный!