Мой дядя - чиновник
Шрифт:
Возвращаясь в «Льва Нации», он тяжело падал в кресло и восклицал:
— Да, сегодня пришлось поработать! Умираю от усталости!
— Валяй дальше, дядя, — отзывался я: согласно распоряжению дона Хенаро, я не ходил в канцелярию, а — тоже по его приказу — сидел дома и ждал приличной вакансии.
Однако я заметил, что прошло уже два месяца, а дядя ни разу не заикнулся о жалованье. На его платье, которое он с примерным трудолюбием чинил сам, появлялось всё больше заштопанных мест; шляпа его, напоминавшая по форме половинку пушечного ядра, потеряла свою былую сферичность и украсилась вмятинами; башмаки требовали новых задников, так как пятки уже вылезали наружу, — словом, все нуждалось в замене, и пора было
— Скажи-ка своему дяде, Мануэль, пусть раскошелится да перестанет ходить голодранцем: одно дело носить рванье, когда ты простой практикант без оклада и чина, но сейчас, когда он при должности, разгуливать в таком виде смешно, просто неприлично.
Подобных шуточек отпускалось предостаточно, и я в конце концов набрался смелости и высказал дяде всё, что думал.
— Об этом я и сам уже несколько дней хочу посоветоваться с тобой, племянник, но мне тяжело…
— Тяжело? Почему же, дядя?
— Поговорим начистоту, племянник: я не имею права скрывать от тебя того, что происходит.
Тон, которым были произнесены эти слова, чрезвычайно обеспокоил меня. Я даже отдалённо не представлял себе, что последует за таким предисловием.
— Да, племянник, — продолжал он, — я не знаю, что и думать о нашем кузене доне Хенаро. Я тружусь на службе уже немало времени, но пока не видел ни одной песеты. Я уже лучше, чем имя родного отца, знаю шифр, который он мне приказал выучить, пишу этими значками быстрее, чем обычными буквами, а дон Хенаро и не заикается о жалованье.
— Тогда потребуйте его, дядя.
— Я уже требовал.
— И что же говорит дон Хенаро?
— Уверяет, что делят мой оклад между обоими приставленными ко мне подканцеляристами и что они получают его по справедливости, так как выполняют за меня всю работу.
Изгибаясь и вертясь во все стороны, чтобы осмотреть свою одежду, дядя приговаривал:
— А ведь мой костюм порядком поистрепался, правда?
— Почему же вы ре обратитесь к дону Хенаро? Он бы мог вам одолжить…
— Да ты, парень, совсем рехнулся! Упаси меня бог! Ведь я уже раз попросил у него на башмаки, и что же? Он обозвал меня сумасбродом и сказал, что если я собираюсь стать щёголем, то мне придётся распроститься с местом дона Бенигно, на которое он с таким трудом меня пристроил. Нет, племянник, плохо ты знаешь дона Хенаро: он — хороший человек, пока его не трогают; но как только дело касается его выгоды, он готов и кусаться и лягаться. Уж поверь мне!
В критическую минуту мы прибегли к помощи добряка Доминго, и он ссудил нам небольшую сумму.
Немало огорчений доставлял нам и Гонсалес, хозяин «Льва Нации». День-деньской он громко бурчал, что не хочет прижимать нас, своих земляков, но он — человек бедный, а содержать столько времени постояльцев задаром — значит вредить самому себе; мы уже и без того слишком злоупотребляем его терпением, и так дальше продолжаться не может.
— Я понимаю, сеньор, понимаю, — встряхивая курчавой нечёсаной головой, повторял хозяин гостиницы. — Вам покровительствует дон Хенаро, и потому у вас скоро заведутся деньжата. Если уж тогда вы пе вспомните обо мне, Это будет совсем чёрная неблагодарность. Но не лучше и то, что сейчас вы живёте у меня и ничего не платите, а едите вдоволь, верно? Вы должны вместе отправиться к дону Хенаро и смело сказать ему, что ассигнация в сто реалов, привезённая доном Висенте в подкладке сюртука, уже давно прожита и проедена. Я пойду с вами к дону Хенаро
Но все старания добряка Гонсалеса были тщетны. Напрасно он, помня о неоплаченном счёте, подбадривал моего дядю: тот скорее дал бы отрубить себе голову, чем последовал бы советам хозяина гостиницы. Перед доном Хенаро он испытывал необъяснимый страх. Дядя слыхал разговоры о том, что дон Хенаро очень вспыльчив, что стоит его разгневать, как он уже считает своё достоинство оскорблённым и может любого упрятать в тюрьму, если ему не придёт в голову наказание пострашнее.
X
ДОН ВИСЕНТЕ НАБИРАЕТСЯ УМА-РАЗУМА
Но все эти огорчения с лихвой искупались той радостью, которую доставляла дяде мысль о его должности.
С тех пор как усердные исполнители воли дона Хенаро приставили к дяде парочку подканцеляристов, ему стоило поудобнее усесться в своём кабинете на своём стуле, казавшемся ему чуть ли не троном, как все его печали мгновенно рассеивались. Ожидания не обманули дядю: его должность была самой лучшей на всём острове.
Новое платье, которое он приобрёл, заняв денег у Доминго, преисполняло его гордостью. Походка его сделалась уверенной, голова поднялась выше, голос стал громче, и дядя, словно генерал солдатами, уже командовал несчастными молоденькими подканцеляристами, а они, чьи лохмотья олицетворяли собой нищету и бессилие, лишь опускали глаза, извинялись и терпели все его выходки, не смея никому пожаловаться.
Даже Доминго почтительно смотрел на моего дядю и с неподдельным восхищением то и дело повторял:
— Ну и везёт же тебе, чёрт подери!
Однажды утром, дня через два или три после того, как мой дядя обновил своё платье, с ним на лестнице столкнулся дон Хенаро, направлявшийся в свой кабинет. Несколько раз удивлённо оглядев дядю с ног до головы, он нахмурил брови и удалился, бормоча себе под нос:
— Вот те на! Тут дело нечисто! Нет, этим канцеляристам нельзя доверять — они тут бог знает чем занимаются. Плуты, пройдохи! Уже успели раскрыть глаза этому дурню! Ну что ж, тем хуже для него. Ей-богу, вся эта страна — сплошные мошенники!
Войдя в кабинет, он уселся в кресло, вперил взор в потолок и шёпотом произнёс:
— Э! Внизу начались какие-то махинации.
Кабинет дона Хенаро размещался на втором этаже, или, как говорят, в бельэтаже, и приходился как раз над архивом. Поэтому, когда в день первого разговора с нами дон Хенаро указывал на пол, он имел в виду будущий отдел моего дяди, где, как вы помните, в ту пору ещё располагался почтенный дон Бенигно.
Дядю весьма поразили выражение лица дона Хенаро и слова, которые тот пробормотал, но чем дольше он ломал над ними голову, пытаясь доискаться смысла, тем большие сомнения охватывали его.
«Разве в здешних краях не принято менять платье, если оно отслужило свой срок?» — спрашивал он себя.
Вскоре дон Хенаро спустился вниз, вошёл в архив, отозвал дядю в сторону и заговорил с ним о разных пустяках, при этом украдкой оглядывая его с головы до ног и всё больше восхищаясь отличным покроем его костюма.
Затем, чтобы убедиться в справедливости своих подозрений, дон Хенаро начал исподволь выспрашивать дядю, но кузен, несмотря на всё своё тщеславие оставшийся наивным простаком, отвечал ему с таким чистосердечием, что совершенно сбил его с толку.