Мой эльф из легенд. Спасти любовью
Шрифт:
— Никто. — Сняв очки, Итен устало потер веки.
— Что значит, никто? Инструкция запрещает оставлять оружие империи без присмотра.
— Так и есть. Ты права. — Он оправил белый халат и медленно выдохнул, словно собираясь с духом. — Агента нельзя оставлять без куратора, а поскольку его куратор был выведен из строя…
Прибор у кровати снова пронзительно запищал, выдавая мое волнение.
— То что? Говори же!
— Совет решил заморозить Агента до тех пор, пока ты не вернешься в форму, чтобы приступить к своим обязанностям.
— Заморозить? Что значит, заморозить? — Мозг отказывался принимать очевидное. Медицинскую палату наполнил нарастающий вопль устройства, считывающего мой пульс.
Еще раз долго вдохнув и выдохнув, Итен посмотрел мне прямо в глаза и сказал:
— Агент в капсуле. Его погрузили в криосон.
Глава 13
— Его невозможно было отогнать от твоей кровати. Он рычал и всем своим видом показывал, что набросится на любого, кто попытается его увести. Ни много ни мало дикий зверь, лишившийся хозяйки. Так он выглядел. Удивительно, как тебе удалось приручить оружие империи, привязать его к себе настолько сильно. Особая методика эмпатов? Все время, пока ты спала, он держал тебя за руку.
— Если он сопротивлялся, как тогда вам удалось его уложить в капсулу?
— С трудом. Пришлось вколоть Агенту лошадиную дозу снотворного. Он не сломал мне шею только благодаря кодам-ограничителям. Я вписан в его программу как неприкосновенное лицо.
Вспоминая недавний разговор с Итеном, я шла по коридору медицинского блока в сторону лифтов. Мою наготу прикрывала больничная сорочка, под которой не было даже белья. Я сбежала из палаты, пока никто не видел. Кое-как сползла с койки и добралась до двери. Надо было поговорить с тварью Мелиндой. Сказать, что я оправилась от ранения и готова вернуться к своим обязанностям куратора.
Какого черта Агента погрузили в стазис, если меня вырубило всего на несколько гребаных дней? Ну разрешили бы ему посидеть рядом с моей кроватью. Никто бы от этого не умер.
Сволочи!
Каждый шаг был подвигом. Пол шатался, словно навесной мостик над пропастью. В какой-то момент мне показалось, что серые гранитные плиты под ногами начали подниматься, готовые встать вертикально, и я замерла, держась за стену и пытаясь выровнять дыхание. Проклятый коридор! Ну почему он такой длинный? Почти бесконечный!
Когда зрение прояснилось и в голове перестало шуметь, я пошла дальше, дыша, как столетняя старуха.
— Значит, Агент не может тебе навредить из-за кодов?
— Ну, он слегка меня придушил, пока я вводил ему снотворное. Но да, убить или покалечить человека из списка неприкосновенных лиц он не в силах. В его сознании стоит психологический блок.
— А Мелинда… Мелинда входит в этот список?
— Нет. Насколько я знаю, нет. Почему ты спрашиваешь?
Хвала богам, мне удалось добраться до поворота, и я привалилась к стене, радуясь этому маленькому достижению, как ребенок, который сделал свои первые шаги.
Значит, Итен настолько важен для Совета, что его жизнь постарались обезопасить. Теперь понятно, почему, в отличие от многих мужчин на базе, Хосс совсем не боялся Агента. Впрочем, важнее было другое: Мелинда в круг неприкосновенных лиц не входила. Это развязывало мне руки.
— Нет. Насколько я знаю, нет. Почему ты спрашиваешь?
— Она так странно на него смотрит. Так плотоядно, понимаешь? Я боялась, что она может приказать ему… неприемлемое. Сделать с ним то, что делали другие кураторы. Но раз Мелинда не вписана в его коды, то я спокойна. Опасаться нечего. Лезть к нему она не осмелится.
Маленькая ложь, чтобы отвести подозрения.
— Не осмелится, не волнуйся.
До дверей лифта оставалось десять метров. Для здорового человека — мелочь. Для меня — как от северного круга до побережья солнечной Арагорны.
Я шла пошатываясь и держась за стену. Собственное плачевное состояние раздражало. Как я смогу убедить Мелинду вернуть мне опаснейшее оружие империи? Как докажу, что способна позаботиться о теряющем контроль киборге, если сама едва стою на ногах?
Бесит! Это слабое тело, не желающее подчиняться! Эти непослушные руки, мягкие колени. Эта боль в боку под бинтами, то ноющая, то резкая. Я ненавидела чувствовать себя беспомощной!
Но Агента надо было спасать. Не могла я спокойно отдыхать на теплой больничной койке, пока мой эльф мерз в ледяном гробу. Я вспоминала, каким увидела его в первый день нашей встречи. Синего, дрожащего, с бровями и ресницами, покрытыми инеем. Он сейчас там, в своем саркофаге, лежит в темноте и полном одиночестве. Пусть Агент без сознания, но даже во сне ему холодно. Мысленно из тьмы беспамятства он, возможно, взывает ко мне, своему куратору. Мечтает ощутить тепло моего прикосновения.
Думать об этом — рвать сердце пополам.
Он спас меня от вооруженного повстанца, зачистил базу мятежников, расправился с врагами империи, а его, как вещь, запихнули в ящик. Положили на хранение до тех пор, пока не понадобится опять. Будто он не живое существо, а гребаный пистолет.
Никакой благодарности за успешно проведенную миссию. Ни доброго слова. Ни хорошего отношения. Солдатам за работу платят жалование, за подвиги вручают медали. Агенту вместо медалей и жалования — ледяной гроб.
Суки! Да чтоб вы сдохли! Самих вас запихнуть в криокапсулу. На веки вечные.
А вот и лифт. Хромированные створки поблескивают в приглушенном свете потолочных ламп. Пара шагов — и я у цели. Это ничего, что придется разгуливать по базе в ночной рубашке. Плевать! На все плевать. Кроме Агента.
Красные цифры на табло рядом с лифтом ожили и начали быстро сменяться, пока не высветился номер моего этажа. Минус одиннадцатый. Я переступала с ноги на ногу в ожидании, когда створки разъедутся. И вот это случилось. Из полумрака кабины на меня смотрел Итен Хосс.
— Алайна. Ну и куда ты собралась в таком состоянии? Неужели правда решила, что сможешь сбежать? Мне позвонили с поста охраны. Тебя засекли на камерах.