Мой эльф из легенд. Спасти любовью
Шрифт:
Итен старался проводить со мной каждую свободную минуту, но интуиция подсказывала — или это была моя проснувшаяся наблюдательность? — что влюбленные мужчины выглядят иначе. Не так, как Хосс.
Настораживало и кое-что еще. В какие-то дни, разговаривая с ученым, я не испытывала ровно никаких чувств. В другие — будто теряла связь с реальностью. Стоило Итену войти в палату, и моя голова наполнялась сладким туманом, мозг превращался в сахарную вату, а в груди разливалось странное томление.
«Это афродизиак! Он использует афродизиак!» — поняла я в одну из таких встреч.
Пока я обольщала Хосса, он в свою очередь пытался соблазнить меня, только методы выбирал более действенные, но менее честные.
Но если он не влюблен, если я не интересую Итена как сексуальный объект, то что тогда ему от меня нужно?
Глава 14
— Сделаешь это в пятницу, перед выходными, — сказала Мелинда, когда мы спускались на минус тринадцатый этаж в лабораторию, где медики уже готовились разморозить Агента.
Скоро, уже скоро я его увижу! От этой мысли ладони потели и сердце начинало бешено колотиться в груди. Не знала, что всего за неделю можно по кому-то так безумно соскучиться.
— Тебе надо прийти к Хоссу не раньше шести вечера.
— Мы договорились на семнадцать тридцать. Сразу, как закончится его смена.
— Нет. В шесть часов, а лучше в пять минут седьмого. Это важно. В это время произойдет небольшая авария, которая отключит камеры на жилом этаже.
Я насторожилась. Значит, капитан Суонк все-таки работает не на Совет. Зачем иначе вырубать видеонаблюдение? Мелинда хочет скрыть от руководства то, что произойдет в квартире Итена Хосса, главного гения империи? Черт побери, что там за ценная информация хранится на его компьютере?
Раздался звуковой сигнал, возвестивший о том, что мы достигли нужного этажа. Лифтовые створки разъехались, открыв вид на длинный, убегающий вперед коридор. Его стены были настолько белыми, что казались подсвеченными. Мы шли, и с каждым шагом, приближающим меня к лаборатории — и к Агенту! — мое волнение нарастало.
— В Совете больше нет единства. Каждый из его членов преследует собственные цели, если ты понимаешь, что я хочу сказать.
Я понимала. Только что Мелинда разбила мою теорию в дребезги. Она работала не на врагов империи, не на какую-то стороннюю организацию. Лидеры страны играли друг против друга, и капитан Суонк участвовала в этой игре.
Я скосила взгляд на Мелинду: карман ее комбинезона слегка топорщился. Похоже, там лежала глушилка. Повернувшись, я увидела под потолком красный огонек работающей камеры. Капитан позволяла себе говорить лишь тогда, когда мы шли к объективу спиной и люди, сидящие за мониторами на посту охраны, не могли видеть, что ее губы двигаются. Губы двигаются, а звука нет.
Я медленно выдохнула: впереди уже маячила дверь из толстого пуленепробиваемого стекла. Почти у цели.
До сих пор не верилось, что мне удалось убедить Мелинду разморозить Агента. Что она согласилась на мой план, в котором оружие империи принимало самое непосредственное участие.
Эль-Охтарон должен стать тем, кто отвлечет Итена, когда он вытащит из сейфа ноутбук. По легенде брошенный без присмотра киборг отправится на поиски своего куратора и ровно в девять вечера забарабанит в дверь квартиры Хосса. В этот момент я выпущу спайдера, который быстро скачает нужную информацию. Если же роботу-пауку понадобится на это больше времени, я разыграю внезапный приступ недомогания.
Дар поможет притупить бдительность ученого, но использовать свои способности на полную катушку опасно. История с повстанцем напомнила мне об одной вещи: есть люди, способные чувствовать чужое вторжение в свой разум. Что, если Итен принадлежит к числу таких людей? Если это так, то стоит чуть больше надавить на него своим даром — как, например, я поступила с бандитом в лесу — и он заподозрит неладное. А Мелинда ясно дала понять: Хосс ни в коем случае не должен догадаться, что кто-то интересуется информацией, хранящейся на его компьютере.
План был готов. Осталось только придумать, как рассказать ревнивому Агенту о его роли во всей этой операции.
А еще защитить себя от воздействия афродизиака, с помощью которого меня пытались соблазнить.
Мелинда наклонилась к сканеру, позволив установить свою личность, потом произнесла код. Дверь открылась. Над саркофагом Агента уже суетились медики, и я вдруг почувствовала, что от волнения не могу сделать и шага.
— Что с тобой? — капитан подтолкнула меня в спину.
Сглотнув вязкую слюну, я прошла вперед и снова остановилась. Жадное нетерпение захлестнуло с головой.
Эль-Охтарон…
Мой Эль…
Как он встретит своего куратора?
Сквозь узкую щель между приподнятой крышкой капсулы и ее стенками просачивался холодный дым и стелился над полом вокруг саркофага. Ноги медиков тонули в этом дыме. Его клочья белыми языками лизали носки моих ботинок.
Вот крышка поднялась выше. Дыма стало больше. И в нем, в этом густом туманном облаке, проступили темные очертания человека. Агент сел в своем ледяном гробу.
Когда я смогла разглядеть моего подопечного, сердце сжалось от боли и негодования. Он дрожал. Кожа была голубоватой от холода. Волосы на голове, брови, ресницы покрывал иней. Я все еще не могла заставить себя сдвинуться с места. Стояла не шевелясь и, кажется, не дыша.
Мой. Соскучилась. Как же я соскучилась!
Эльф казался растерянным. Первые несколько секунд Агент собирался с мыслями, пытался понять, кто он и где находится, а потом его взгляд заметался по лаборатории. Эль взволнованно всматривался в лица окружающих, пока не нашел среди них мое, и в серебристых глазах отразилось неподдельное облегчение.
Я тут. Я рядом.
Увидев меня, он больше не отводил взгляда. Пока медики помогали Агенту, едва стоящему на ногах, выбираться из криокамеры, пока обкалывали ему вены, ставили капельницы, он смотрел на меня, только на меня. Отмахивался от врачей, выворачивал шею, лишь бы не упустить меня из вида.
Мое присутствие словно придавало ему сил.
«Куратор», — шептал он беззвучно, губами, дрожащими от холода.
Мне же до безумия хотелось растолкать чертовых «Халатов», обнять его крепко-крепко, закутать, замерзшего, в теплый плед, согреть горячим чаем и… собственным телом. Будь моя воля, я бы увезла его с этой базы, на жаркое, обласканное солнцем побережье, не в Арагорну, дальше, гораздо-гораздо дальше — туда, где никто и никогда не сможет нас отыскать.
Опасные мысли, Алайна. Очень опасные.