Мой галантный враг
Шрифт:
Но для Оррика так не будет лучше всего, с тоской думала Лиллиана. Не будет! И уж точно — так не будет лучше для нее.
— Лиллиана, — начал сэр Бартон и, взглянув на старшую дочь, с нежностью ей улыбнулся. — Я знаю, что ты была с ним знакома раньше, Лилли, но сейчас я хочу должным образом представить тебя сэру Корбетту из Колчестера. — Он обернулся к высокому рыцарю, чье лицо было обезображено шрамами, и тот тоже поднялся на ноги. — Сэр Корбетт, я представляю вам леди Лиллиану Оррик.
Пока жених и невеста смотрели друг другу в лицо, в зале было так же тихо. Но все глаза обратились к сэру Корбетту, когда он поднял кубок, этим
— Я приветствую леди Лиллиану, самую прекрасную… девушку в Уиндермир-Фолд… нет, во всей северной Англии. Я хотел бы, чтобы вы все выпили за наш счастливый союз.
Все руки взметнулись вверх, поднимая кубки в честь будущих супругов, и только Лиллиану не воодушевил этот общий порыв. Да, она преуспела в намерении удивить его — и своим видом, и своим тождеством с несговорчивой служанкой, с которой он так недавно расстался. Но теперь успех отдавал горечью: ведь она уже знала, что означает этот блеск у него в глазах. В поединке воли победителем оставался он, ибо теперь он обретал возможность отвести строптивую девчонку, которая привлекла его внимание, именно туда, куда хотел: в постель.
С самым мрачным выражением на лице она преодолела три ступени, ведущие на возвышение, и прошествовала к приготовленному для нее креслу с высокой спинкой. Помогая ей усесться, сэр Корбетт являл собой просто образец учтивости, но в каждом его движении сквозила насмешка над нею, и она это видела совершенно ясно. Когда он снова уселся на свое место рядом с ней, опасный блеск в его глазах стал совсем невыносимым.
— Вот мы и встретились снова, — шепнул он, так чтобы его слышала только она. — И так скоро. Я-то думал, что найти тебя будет гораздо труднее.
Она молчала, уставившись в солонку на столе, и тогда он придвинулся еще чуть-чуть ближе.
— Не могу передать, с какой радостью я предвкушаю нашу свадьбу.
— Раньше вы предвкушали ее без всякой радости, — отрезала она.
— Ах, но ведь я и понятия не имел, как восхитительна старшая дочь лорда Бартона, — уголок его рта чуть приподнялся в насмешливой ухмылке.
— Могу вам твердо пообещать, что брак со мной окажется для вас совсем не восхитительным, — прошипела она.
Множество глаз наблюдало за ними, и ей все время приходилось прилагать огромные усилия, чтобы лицо у нее оставалось любезным, а голос — тихим. Но… о, как хотелось бы ей поставить его на место!
— Скоро тебя заставят повиноваться, — едва слышно произнес он.
И, прежде чем она смогла помешать ему, он взял ее руку и поднес к губам. Поцелуй был мимолетный, легкий и не так чтобы уж очень неприятный. Однако, когда она попыталась освободиться, он крепче сжал плененную руку и повернул ее ладонью вверх. Следующий поцелуй не был ни мимолетным, ни легким. На этот раз горячие губы приникли к ее нежному запястью. У Лиллианы от потрясения участился пульс, но это, по-видимому, только подстрекнуло его. Теперь он прижался губами к ее ладони, Лиллиану охватила настоящая тревога. Казалось, от его прикосновения загорается ее плоть и натягивается каждая жилка. Инстинктивно она сложила пальцы в кулачок, и на этот раз ей удалось освободиться от горячего пожатия его руки.
Этот жалкий успех, однако, не успокоил ее. Казалось, что ее сопротивление придает
Чем дальше, тем меньше оставалось у Лиллианы уверенности, что она сумеет выставить его вон, но — более, чем когда-либо раньше, — она жаждала этого добиться. Она должна освободиться от него, освободиться любой ценой, мысленно твердила она, но не могла отыскать ни единого способа достичь своей цели, кроме одного: открыто оскорбить его. И вот, когда она уже приготовилась привести свой план в исполнение, заговорил ее отец, сияя широкой улыбкой.
— Я знал, что вы будете прекрасной парой, — сказал он с огромным удовлетворением. — Ваш союз сможет покончить со всеми распрями в этой долине раз и навсегда. А мир приведет к процветанию.
Сэр Корбетт не ответил лорду Бартону. Напротив, упоминание о вражде между Орриком и Колчестером, по-видимому, было ему тягостно: скулы у него напряглись, а глаза сузились. Он потер шрам, рассекавший его бровь, и Лиллиана подумала, что это движение давно стало для него привычным.
Она была уже готова обвинить его перед своим отцом, но вся ее решимость вмиг улетучилась. Никакие слова, подходящие к случаю, не шли на ум. Кроме того, размышляла она, нельзя же вступать в пререкания с отцом в присутствии такого множества гостей. Как ни раздражала ее эта помеха, она понимала, что должна приберечь свои обвинения до того момента, когда их можно будет высказать без посторонних. А уж тогда она без колебаний выложит отцу все — и насчет отвратительных повадок этого нечестивца и насчет его грубого обращения с ней у него в комнате. И тут, словно прочитав ее мысли, сэр Корбетт откинулся на спинку кресла и с самым благонравным видом обратился к будущему тестю:
— По-моему, я еще не имел случая должным образом поблагодарить вас за великолепную комнату, которую вы мне предоставили, лорд Бартон. Я нашел ее в высшей степени удобной. И купание в ванне удивительным образом помогло мне восстановить силы.
— За это можете поблагодарить Лиллиану. Она знает, как вести хозяйство в этом замке. Здесь нет ни одного слуги, который не кидался бы выполнять ее распоряжения по первому слову. — Старый рыцарь знаком приказал слуге наполнить кубки Корбетту и ему самому. — Она настоящее сокровище, моя Лилли.
Глаза Корбетта слегка скользнули по Лиллиане, и ей стало неуютно от этого беглого взгляда. Как же ему не стыдно, молча кипятилась она. Но лорд Бартон не мог видеть раздражающий блеск в глазах Корбетта, и продолжал:
— Да уж, когда Оррик-Каслом правит она, все здесь идет гладко под ее твердой рукой.
Корбетт задержал взгляд на этих самых руках и, к великой досаде Лиллианы, это случилось именно тогда, когда она потирала то место на запястье, которого касались его губы. Потом он медленно перевел взгляд на ее лицо.
— Вы совершенно правы. Молодая девушка, которую она мне прислала, была исключительно приветлива и расторопна. Она так хорошо прислуживала мне, что я почувствовал себя совершенно как дома. Если бы я знал ее имя, я бы непременно назвал его вам. Но, увы, едва она закончила свою работу, ее тут же и след простыл. — Он снова улыбнулся Лиллиане с убийственным обаянием.
— Прекрасно, прекрасно, — благодушно пробормотал лорд Бартон и поудобнее устроился на своем кресле. — А теперь, Лиллиана, пора приступить к трапезе.