Мой истинный враг
Шрифт:
Вряд ли Ребекка вообще обратит внимание на то, что он слегка поменял стиль (особенно после их последнего разговора), но попытаться стоит.
Он спускается на кухню. Во всем доме стоит тишина – родителей нет, а Эстер и Ребекка, вероятно, все еще спят.
Филип портит ему настроение, едва на него взглянув. Его рот набит печеньем, но у него все равно получается выговорить:
– До этого было лучше, – брат прикладывается ртом к пакету с соком. Он показывает пальцем на его лицо, уточняя: – Щетина.
Мэтт вынимает кружку
Пока он наливает кофе, Филип вынимает вторую порцию печенья из духовки. Приятный запах горячей выпечки напоминает Мэтту о том, что он голоден – живот начинает издавать звуки. Печенье отправляется на тарелку.
Филип ставит его на стол и садится. Мэтт занимает стул напротив и обнимает свою кружку руками.
Они молча смотрят в стол, а потом говорят одновременно:
– Я иду гулять с Эстер и Бреттом сегодня.
– Нолан предложил мне съехаться.
– Что?
– Что?
Они таращатся друг на друга. Филип моргает, Мэтт сидит с застывшей над тарелкой рукой. Печенье так и остается лежать на своем месте.
– Подожди, ты идешь гулять с Эстер? Вы помирились?
Мэтт вскидывает брови.
– Ты серьезно, Филип? Речь вообще не о том, Нолан предложил тебе съехаться!
– Да, и что?
– С ума сошел? Отличные новости – вот что.
Брат откусывает от печенья песочный краешек. Жует его, тщательно работая челюстями. Мэтт смотрит на него, не в силах понять, что происходит.
– Что не так? Он тебе не нравится? – он делает глоток из кружки. Кофе приятно обжигает нёбо и стенки горла.
Филип кладет печенье на стол и вздыхает, складывая руки.
– Очень нравится, просто… Если я соглашусь, то придется рассказать маме, что Нолан знает о нас. И что я, кажется, бисексуал.
– Думаю, о последнем она догадывается, ведь ты менял парней, как перчатки, когда был подростком. Это ничего, Филип. И то, что Нолан человек – тоже.
– Да, но те обстоятельства, при которых он узнал об оборотнях…
– Узнал, когда ты спасал его жизнь.
Мэтт кивает собственным словам для усиления эффекта. Филип все еще мнется, видно, как сомнения терзают его изнутри.
– Я нарушил правила.
– Ты спас его. И этот парень, он влюблен в тебя по уши, – Мэтт довольно хмыкает, увидев, что уголок губ брата наконец-то изгибается в улыбке. Он добавляет: – Красавчик, к тому же.
Филип бьет его по плечу кулаком.
– Давно ли вы стали экспертом по парням, братишка?!
Они смеются, и дальше завтрак протекает легко.
Филип сообщает Мэтту о том, что по делам стаи родителям пришлось отлучиться на несколько дней, поэтому в ближайшее время придется справляться без них. Мэтт собирается позвонить своему прежнему работодателю и уточнить, когда именно пришлют его документы. Бездельничать – это круто, особенно, когда его брат готовит такое печенье, но ему нужна работа, иначе он сойдет с ума, постоянно
Ребекка врывается на кухню, впихивая руки в рукава толстовки и разговаривая по телефону одновременно.
Мэтт втягивает носом аромат ее геля для душа и чистого теплого тела и чувствует, как оживает внутри.
– Нет, я не проспала, Эмма! – рявкает она, прижимает трубку плечом к уху и открывает холодильник, наклоняясь к нижним полкам так провокационно, что Мэтту приходится отвести глаза. Филип смотрит на него издевательски. – Да мне все равно, что там бесит Тима, скажи, чтобы заткнулся. Я приеду через… Через полчаса буду, Эм, все не ори!
Ребекка сбрасывает вызов и откусывает здоровенный кусок от яблока. Мэтт старается сконцентрироваться на узорах, что усыпают скатерть, а не на том, как соблазнительно стекает яблочный сок по подбородку девушки.
– Куда ты идешь? – интересуется Филип и придвигает к ней тарелку с печеньем.
Ребекка запивает яблоко молоком из пакета, а за печеньем даже не тянется, и у Мэтта появляется желание надавать ей по заднице.
Ребекка пожимает плечами:
– Кое-куда.
– Никуда не пойдешь, пока не ответишь, – голос Филипа уверенный и холодный. Мэтт думает, что не смог бы говорить так с ней.
Девушка закатывает глаза и подходит к столу, за которым они сидят. Кружка Мэтта вдруг оказывается в ее руке, и, пока она пьет его кофе, Мэтт считает удары собственного сердца. Это невозможно объяснить, это слишком интимно – знать, видеть, как ее губы касаются того места, где только что были губы Мэтта. Она чуть морщится, вероятно, из-за того, что кофе слишком крепкий, а потом возвращает кружку.
– У меня тренировка, – чеканит она. Мэтт чувствует себя полным ничтожеством, потому что он смотрит на свою кружку с благоговением.
– О’кей, но будь дома к ужину.
– Какой в этом смысл? – Ребекка прячет руки в карманы своей толстовки. – Если Мэтт и Эстер уйдут, а Джозефа и Натали нет?
– Ты что, подслушивала? – Мэтт впервые за утро обращается к ней.
– Да, – ну хоть не врет.
Филип встает и складывает часть печенья в пакет, который потом наглым образом запихивает Ребекке в рюкзак. Она наблюдает за его действиями с такой недовольной рожей, что Мэтт не знает, умиляться ему или злиться.
– Значит, поужинаем вдвоем, – Филип возвращается на свое место. Ребекка со вздохом кивает.
– Ладно, нянечка Фил, как скажешь, – потом она обходит стол полукругом, наклоняется к Мэтту и добавляет: – Кстати, раньше было лучше.
Она легонько царапает то место, где когда-то у него росла щетина, и уходит, на ходу подтягивая штаны. Мэтт давится воздухом.
Тим пытается орать на нее первые десять минут тренировки – Ребекка немного глохнет, но продолжает игнорировать его крик до тех пор, пока ему самому не надоедает, и он не садится на траву, закуривая.