Мой личный ад

Прохладный ветер в лицо, приятный холодок на вспотевшей коже. Асфальт под ногами, уже привычный темп. Противный московский газ вместо кислорода обволакивает легкие, прожигая их. Музыка погромче, капюшон толстовки пониже,

чтобы не было видно лица. Глаза ищут цель впереди — почти добрался до парка. Предвкушая шелест голых ветвей и хруст опавших листьев под кроссовками, он ускоряется, желая скорее оказаться в урбанистическом подобии леса.

Гриша Птицын бежал. Как всегда ему не спалось. Привыкший к подъему в пять утра, он и в городе не мог спать дольше. Мышцы ныли, требуя нагрузки, и Гриша, повинуясь этому сладкому зуду, каждое утро направлялся трусцой в сторону парка.

Через несколько часов он должен быть в универе: прилежно конспектировать лекции, активно работать на семинарах, листать пыльные талмуды в читальном зале и рыться в архивах. Нет, он любил это. Поступить самому даже в самый тривиальный вуз Москвы почти невозможно без денег, блата или гена гениальности. Но он смог. На вечернее. Спасибо маме, которая отдала его в школу раньше, чтобы не путался под ногами лишний год. Он оказался для Гриши запасным. Птицын вывернулся наизнанку, но умудрился перевестись на дневное отделение до прихода повестки в армию. Служить ему не хотелось.

«Солдат — это профессия, боец — черта характера, а воин — состояние души», — считал он.

И заковывать свою душу в кандалы военнообязанного Птицыну не улыбалось. Он воевал на своей территории, за свои идеалы и в своем собственном графике.

Сейчас по графику была пробежка и тренировка, поэтому Гриша бежал в парк. Привычно держа курс к облюбованной пустынной поляне, он как всегда предвкушал. И постепенно его мысли, чувства и само существо начал поглощать Бенедикт. Он был частью Гриши, бОльшей частью и (как считал сам Птицын) лучшей частью. Ему нравилось забывать о работе, учебе, суете Москвы, становиться Беном, который на время уничтожал реалии будничной жизни. Он оставлял лишь инстинкты, страсть, жажду боя.

Невидимый ментальный ритуал смены личностей был окончен как раз на любимой поляне. Бен сбавил темп до шага, а потом и вовсе остановился. Он встал, прикрыл глаза, заставляя дыхание успокоиться, а сердце замедлиться. Задрав голову к небу, Бен прошептал: «Спасибо за новый день». Покрутил шеей, разминая ее от постоянного сидения за компьютером и книгами, повел плечами, развел руки в стороны. Бен с привычной методичностью потянул уже разогретые бегом мышцы, сделал выпады, приседания, отжимания и прочие силовые упражнения. К концу тренировки его улыбка расползалась все шире и шире, потому что близилась заключительная и любимая часть. Снова смежив веки, Бен завел ладони за спину, смыкая их на рукояти воображаемого меча.

Замах.

Выпад.

Поворот.

Удар.

Закрыться.

Пульс застучал в висках, но уже от адреналина. Бен замер на мгновение, выдерживая паузу. И снова.

Поворот.

Замах.

Удар. Удар. Удар.

Закрылся.

Отступил.

Кувырок.

Снова на ноги.

Бен улыбался, почти физически чувствуя, как нагревается бархатная замша рукоятки его меча, как сокращаются мышцы от упражнений с любимым оружием, как его переполняет

экстаз боя. Нигде и никогда он не испытывал такого острого удовольствия. Острого во всех смыслах этого слова.

Отступить.

Выпад.

Удар.

Кувырок.

На ноги.

Замах.

Удар. Удар.

Закрыться.

Отступить.

И снова удар.

Клинок — продолжение руки. Движение — продолжение мысли. Мысль — на острие клинка. И дышать. Ровно дышать. Даже когда горло перехватывает. Даже когда хочется орать изо всех сил. Просто дышать. Контролировать воздух. Контролировать мысли. Контролировать намерения. Контролировать страсть. И тогда вернешься живой, чтобы снова поднять глаза к небу и сказать: «Спасибо за новый день».

Легко бегом Гриша возвращался в офис, чувствуя, как рутина завладевает мозгом. Ему нужно было обзвонить несколько клиентов, проверить рабочую почту, на которую, скорее всего, пришла тонна писем. Не желая так скоро отпускать любимое состояние духа, он вспомнил, как круто тренироваться по-настоящему. С родным мечом. Не вгонять себя в транс, чтобы ощутить его тяжесть, а действительно ощутить. Но даже в пять утра была опасность нарваться на блюстителей порядка, которые вряд ли были бы рады видеть парня с точеной сталью в ножнах за спиной. Гриша не хотел рисковать. Он имел достаточно терпения, чтобы подождать.

Уже через неделю его ждет родной Север, палаточный лагерь, озеро в лесу, тренировки, приятели и соратники, враги и… бой. Скоро. Совсем немного потерпеть.

Вернувшись в офис, он принял душ и сел за компьютер, оперативно ответил на письма по работе. В личном ящике было послание от Сашки Нестеровой. Она все-таки решила приехать.

Гриша до победного тянул. Специально.

Он поначалу был не против ее визита, даже сам звал, но вчера его пригласили на организационный сбор. Раньше Птицыну только давали координаты встречи, не доверяя подробности, но с недавних пор его заметили Старшие, выделили. Замаячила очевидная перспектива посвящения. Его могли принять в свои. И как бы хорошо ни относился Гриша к забавной девочке из провинциального городка, с которой иногда баловался виртуальным сексом, в которую даже был немного влюблен, но… Но сейчас он не мог себе позволить распыляться на мелочи.

Да и пора было заканчивать эту странную дружбу. Сашка, вопреки всем его усилиям, очень хотела общаться. Гриша даже разбил Нестеровой сердце, отвергнув ее любовь самым грубым образом. Но она все равно тянулась к нему. Да и он к ней — тоже. Именно поэтому нужно было завязывать.

Он выдохнул и не колеблясь нажал кнопку удалить. У Саши, конечно, был его телефон, но звонки с сообщениями можно проигнорировать. Его адрес она не знала. Если не дурочка, то забьет и будет жить дальше. Желательно долго и счастливо. Считая его конченным козлом, засранцем и ублюдком. Ведь он такой и есть.

Запретив себе жалеть, а тем более передумать, Гриша по привычке полез на форум, чтобы отвлечься. Он любил гулять по интернету, обсуждая книжки в жанре фэнтези, дискутируя о поворотах сюжетов и вообще на темы долга, воинского духа, любви… В общем, он любил почесать пальцы о клавиатуру, распыляясь по поводу и без. Здесь он тоже имел право и возможность быть не Гришей, а Бенедиктом. Кто-то надевает маски в сети, а Птицын ее снимал. Его реальная личность была куда красочнее любого притворства.