Мой милый победитель
Шрифт:
— Расскажите же нам вашу историю, — проворковала мисс Фэйршильд.
— Только потому, что вы просите, — Винтер и ее одарил пламенным взглядом, а когда девушка жеманно улыбнулась в ответ, в который раз удивился непревзойденной способности англичанок верить в то, что каждый встречный мужчина влюбляется в них с первого взгляда. — Пираты северного побережья Африки безжалостны, особенно страшен один из их предводителей, Абдул Андре Катеб. Не снести головы тому, кто посмеет неуважительно о нем отозваться.
Леди Деклан ахнула, и Винтер
— Я так и предполагал, эта история не для гостиных.
— Нет, нет, — возразила леди Деклан, поймав несколько недовольных взглядов окружающих. — Просто на минутку голова закружилась. Прошу вас, продолжайте.
— С вашего позволения, миледи, — и Винтер протянул ей руку. — Но лишь после того, как вы присядете. Такой хрупкой даме может стать дурно от чрезмерного волнения.
Все дамы тут же сочли себя «хрупкими», и всех их пришлось усадить, прежде чем он смог продолжить рассказ.
— Первое, что мы увидели на горизонте — это черный флаг с красной каймой, символизирующий смерть и кровь.
Пираты обрушились на нас, как ураган, пробили дыру в борте нашего корабля и, несмотря на то, что мы пошли ко дну, ринулись на абордаж. Наш капитан, дюжий англичанин, настоящий богатырь из тех, что годами бороздят морские просторы, призвал сражаться за нашу честь и во славу Британии. И все матросы, как один, бросились исполнять свой долг. Если бы вы их видели, дорогие дамы, вы поняли бы, что имеете полное право гордиться доблестными английскими моряками, — и Винтер улыбнулся благодарным слушательницам. Те просияли в ответ. Идиллию нарушила леди Смитвик:
— Вы тоже сражались?
— Я был молод и неопытен, и поэтому, как я ни рвался в бой, капитан велел мне оставаться в стороне.
— О, — леди Деклан сделала разочарованную гримаску.
— Но наши парни — как они сражались! Сам Абдул Андре Катеб поднялся из своей каюты, где его ублажали девушки-рабыни…
— Вот эта история точно не для гостиной! — Это Бакнелл протиснулся вперед, и его сардоническая ухмылка красноречиво свидетельствовала о том, что он-то, по крайней мере, ни на минуту не поверил нелепым выдумкам.
Приложив руку к сердцу, Винтер поклонился:
— Приношу свои извинения, дамы и господа, я немного увлекся.
— Конечно, мой мальчик, — отозвалась Адорна, улыбаясь при этом Бакнеллу. — Иногда можно позволить себе небольшое лирическое отступление от общепринятых правил.
— Нет, нельзя, — отрезал Бакнелл.
Винтер с удовольствием понаблюдал бы за словесной баталией матери и ее воздыхателя, но его аудитория беспокойно загудела, и он продолжил:
— Абдул Андре Катеб поднялся на палубу, обнаженный до пояса, отвратительный и насквозь пропитанный злом.
— Вы так уж и сумели разглядеть его насквозь? — снова вмешался Бакнелл.
— Конечно же сумел, — перебила его Адорна.
— Ш-ш… — грозно взглянула на ссорящихся голубков леди Смитвик.
Те умолкли, но Винтер заметил, как
— Все моряки отчаянно сражались с пиратами, поэтому, размахивая своей кривой саблей, — для пущего драматизма молодой человек рассек рукой воздух, — злодей стал прокладывать себе дорогу к раненому капитану.
— Он уже был ранен? — переспросила леди Деклан.
— Ранен? Да, один трусливый пират выстрелил в него, не отважившись встретиться лицом к лицу в честном бою.
— У меня обширные связи в Адмиралтействе, — оживился Бакнелл. — Я мог бы замолвить словечко об этом капитане, чтобы его представили к награде.
— Это было торговое судно, — снова вмешалась Адорна и подошла к лорду вплотную. — Вы ведь помните об этом, милорд?
— Что я знаю мадам, так это… — и, оглядевшись, Бакнелл осекся. Все взгляды были устремлены на них, — Поговорим об этом позже, — сказал он, пожалуй, слишком энергично схватив Адорну под руку.
Когда они вышли из комнаты, две дамы склонили головки и принялись шептаться.
Винтер заговорил громче, чтобы снова завладеть их вниманием:
— Я был тогда безбородым юношей и совсем не умел сражаться, но я знал, что делать. Я взял из руки умирающего матроса саблю и двинулся на Абдул Андре Катеба.
— Так вот откуда у вас этот шрам? — задыхаясь от волнения, спросила леди Смитвик.
— Этот шрам? — Винтер провел пальцами по памятному рубцу, выстраивая в уме линию повествования. — Да. И еще один на груди, который скромность не позволяет мне продемонстрировать.
Судя по хищному выражению лица мисс Фэйршильд она не возражала, чтобы он обнажил грудь или любую другую часть тела для тщательного осмотра. Но, взглянув поверх голов слушателей, молодой человек приметил в толпе леди Говард, пробиравшуюся к ним. Так что Винтер поспешил преподнести аудитории волнующую развязку своей истории, как раз совпавшую с ее прибытием.
Он надеялся, что, увидев, как замечательно он развлекает гостей рассказами о своих удивительных приключениях, которые благодаря его богатому голосу и еще более богатому воображению звучали так романтично, леди Говард растеряется. Но не тут-то было! Она с грацией слона пробралась сквозь толпу, ни на минуту не потеряв самообладания. Следовало отдать ей должное: эта леди была тем еще фруктом. Она понимала, что нельзя терять ни минуты, иначе катастрофа неизбежна.
— Лорд Раскин, вот пострел! Вы тут вместо Говарда развлекаете гостей? Давайте-ка я вас к нему отведу.
— Буду, счастлив, поприветствовать моего старого друга. И заодно напомнить этому подкаблучнику, что свою неугомонную женушку ему следовало бы держать в узде!
И Винтер поклонился своим благодарным слушателям:
— С вашего позволения.
Дамы, молодые и постарше, только разочарованно вздыхали, а леди Смитвик проворковала:
— Возвращайтесь поскорее, лорд Раскин!