Мой милый жандарм
Шрифт:
Фотоаппарат, догадалась я.
– Прошу простить мою бесцеремонность, но ваша личность мне несомненно знакома...
– пафосно начал он.
– Мне тоже, - перебила я.
– Простите?
Я терпеливо пояснила:
– Моя личность мне тоже знакома.
Папарацци неуверенно хохотнул.
– Шутить изволите?
– Отнюдь-с, я серьезна как египетская мумия.
Йоханн сдавленно всхлипнул.
Недовольно покосившись на него, я сварливым тоном осведомилась:
– Вы что-то хотели от бедной девушки?
– Позвольте запечатлеть вас для репортажа.
– Не позволю!
– безжалостно отрезала я.
– Но почему?
– искренне удивился он.
Поманив его пальчиком, я заговорщицким шепотом произнесла:
– Потому что я в имперском розыске. Если мое фото попадет в газеты, меня немедленно арестуют.
Папарацци побледнел и судорожно дернул кадыком:
– Вы социалистка?
Я с мольбой в голосе пролепетала:
– Она самая... Но я по вашим глазам видно, что вы приличный человек. Поклянитесь, что не донесете на меня!
– Вы требуете невозможного.
– Почему?
– искренне удивилась я.
– Вам не позволят ваши принципы? Или вы ненавидите социалистов?
Папарацци едва слышно проблеял:
– Не поймите меня превратно, но это все как-то неожиданно...
Наш содержательный диалог был прерван - из совещательной комнаты вернулись присяжные заседатели.
– Готовы ли вы огласить вердикт?
– строго вопросил председательствующий.
Старшина присяжных, залихватски подкрутив кавалерийские усы, гулко бухнул:
– Готовы...
– и, подслеповато щурясь, зачитал по бумажке: - Коллегия присяжных единогласно постановила...
– выдержав паузу, он внимательно оглядел зал, и торжественно закончил: - Признать виновной крестьянку Марфу Дмитриеву в тайном хищении медной лампады, саму лампаду освященной не признавать.
Публика взорвалась рукоплесканиями. Товарищ прокурора, лукаво усмехнувшись, весело подмигнул мне. Вздрогнув от нежданного знака внимания, я не нашла ничего лучшего, чем послать в ответ воздушный поцелуй.
Вспышка магния ослепила глаза.
Глава четырнадцатая
Деян
– С прибытием, Деян Иванович. Вот взгляни, тебе любопытно будет, - филер грузно опустился в кресло и привычно ухватился пальцами за седеющий ус.
– Не оторви, - столь же привычно посоветовал я, разворачивая протянутую газету.
– И что здесь должно меня заинтересовать?
– На первой полосе, - с невозмутимым видом подсказал Ильин.
– Чуть ниже репортажа о празднованиях в честь дня тезоименитства племянницы его высокопревосходительства генерал-губернатора.
Пробежавшись взглядом по заголовкам статей, я мысленно чертыхнулся. В нижней части раздела светской хроники ютилась крайне занимательная фотография: товарищ окружного прокурора с улыбкой до ушей и посылающая ему воздушный поцелуй моя недавняя знакомая.
Ильин уважительно
– Твоя симпатия, Деян Иванович, время зазря не теряет.
– О чем это ты?
– недовольно поморщился я на нечаянную оговорку.
Впрочем, к чему лгать самому себе? Симпатия она, милая моему сердцу симпатия.
– Сам посуди, как отреагирует наш милейший прокурор, узрев сей пикантный пассаж?
Я выжидающе прищурился, не понимая, к чему он клонит.
Оставив в покое свой ус, Ильин с усмешкой пояснил:
– Зная крутой нрав господина окружного прокурора нетрудно предположить, что господин коллежский асессор не будет участвовать в деле по обвинению нашей замечательной барышни.
Я от души рассмеялся:
– Пожалуй, ты недалек от истины, Анатолий Николаевич! Жена Цезаря должна быть вне подозрений.
– И ведь как ловко она измыслила!
– восхищенно цокнул языком Ильин.
– Один невинный поцелуй, пущай и воздушный, и самый опасный соперник в окружной прокуратуре обезврежен.
– Полагаешь, это не случайность?
– засомневался я.
– Нашу барышню нельзя упрекнуть в простодушии, но не Макиавелли же она в юбке?
– Собственно, какая разница?
– безразлично пожал плечами Ильин.
– Результат достигнут, остальное не имеет значения.
– Ладно, докладывай, что еще интересного произошло в мое отсутствие. Наблюдение за фигурантами еще ведется?
От расследования я был временно отстранен сроком на месяц. В столице было крайне неспокойно и для участия в масштабной операции по ликвидации революционного подполья стягивались более-менее свободные сотрудники всех губернских охранных отделений. В число счастливчиков, циркулярным указанием временно прикомандированных к петербургскому отделению, попал и ваш покорный слуга.
Собственно, в первопрестольную я вернулся не далее как вчерашним литерным.
Ильин задумчиво пожевал губами.
– Наблюдение ведется, и занимательных фактов выявлено немало, но...
– в очередной раз проверив на прочность свои усы, он тяжело вздохнул: - К стыду своему вынужден признаться, что клубочек сей распутать покамест не удалось. Осмелюсь доложить, что дело загадочно до крайности изумительной.
Я вопросительно приподнял бровь.
Ильин шумно поскреб пятерней затылок, и со вздохом признался:
– Ума не приложу, с чего начать.
– С начала, - остроумно предложил я.
– Знать с какого бы начала, глянь, и вышла бы мочала, - по-скоморошьи прогундосил филер.
– Словом, с моими орлами конфузия случилась небольшая, а что из нее дальше вышло, пока сам не разберу...
– вытащив портсигар, он задумчиво покрутил его в руках.
– Перво-наперво мы взяли под надзор адрес на Маросейке, господами из контрразведки указанный. Два дня впустую прошли, на третий - его превосходительство со своей пассией прибыть изволили на наемном экипаже. А далеко за полночь они на разных дрожках разъехались...