Мой мир
Шрифт:
И мне подумалось, как не хватает этого чувства в сложном оперном мире. Пока мы работали вместе, я хотел, чтобы молодежь относилась ко мне не как к «звезде», а как к коллеге. Иногда это получалось, но всегда оставалась какая-то невидимая преграда между нами. И это меня огорчало. Если они и не относились ко мне как к своему, даже просто находиться рядом с молодыми, у которых все впереди, заставляло меня испытывать те же чувства надежды и ожидания, что и двадцать пять лет назад в Реджо.
Оперные спектакли прошли хорошо, публика принимала их прекрасно. Случилось и еще кое-что. Так как в мире оперы еще не было такого, чтобы известный певец выступал
7 декабря 1983 года мэр Филадельфии отметил нас наградой за то, что нам присудили «Эмми», и за наш вклад в развитие культуры в Филадельфии. Нам выразили благодарность за то, что мы способствовали международному признанию города, напомнив о его богатых культурных традициях. Я тут же заявил, что мы проведем в Филадельфии и второй конкурс. (Этот вопрос интересовал очень многих.)
Глава 6: ОПЕРА В СОБОРЕ
Для второго конкурса мы прослушали больше тысячи певцов — в два раза больше, чем для первого. В сентябре 1985 года мы опять привезли в Филадельфию участников в два раза больше, чем предполагали. Это означало, что мы должны были купить авиабилеты и обеспечить жильем сто пятьдесят певцов из восемнадцати стран (некоторые прибыли из самого Китая). С лауреатами этого конкурса я пел в операх «Бал-маскарад», «Богема», в «Реквиеме» Верди.
Финал третьего конкурса проходил осенью 1988 года, а четвертого — осенью 1992 года. В настоящее время идет подготовка к пятому конкурсу, финал которого состоится в 1996 году.
В буклете, выпущенном к четвертому конкурсу, было напечатано несколько страниц фотографий лауреатов предыдущих конкурсов, которые упрочили свое положение в мире оперы. Некоторые из них, например Сьюзен Дан и Каллен Эспериан, успешно начали свою карьеру и уже спели ведущие партии в «Ла Скала» и в «Метрополитэн-Опера». Упоминались пятьдесят пять «наших» певцов, но еще больше имен не попало в буклет — это были те певцы, которые приобрели известность уже после напечатания буклета. Но и пятьдесят пять — это хорошее число профессиональных певцов, которых открыл миру конкурс в Филадельфии. Мы все гордимся ими.
На филадельфийском конкурсе не всегда и не все проходило гладко. Когда мы собирались представить победителей третьего конкурса в постановке оперы «Любовный напиток», случилось непредвиденное почти катастрофа, которая могла лишить наших лауреатов возможности спеть в опере. И то, как мы нашли выход из того ужасного положения, лишь подтверждает нашу решимость дать победителям их шанс.
Репетиции оперы «Любовный напиток» проходили прекрасно: с вдохновением и энергией, которых можно ожидать от молодых певцов, получивших первый раз возможность выступить на профессиональной сцене. Генеральная репетиция в здании Академии музыки прошла хорошо. О филадельфийском конкурсе, об участии его лауреатов в спектаклях было уже широко известно. В том году мы ожидали зрителей и из других городов. Менеджеры, музыкальные агенты и другие оперные профессионалы приехали со всей страны, чтобы послушать молодых певцов (именно об этом мы и мечтали). Газеты печатали много предварительных материалов. Нам дали знать, что собираются приехать критики из Нью-Йорка. Даже несколько моих друзей из других городов сообщили,
Во всей этой суматохе в день первого спектакля я переживал больше за других певцов, чем за себя. Неморино — одна из моих любимых ролей. Я знаю ее очень хорошо (как и любую другую), потому и не беспокоился о собственном выступлении. К тому же я чувствовал, что «в голосе», а это отрадно, когда переживаешь за других.
В день премьеры в половине четвертого позвонили Джейн Немет и Маргарет Эверитт. Они были так расстроены, что я едва понимал, о чем шла речь. Когда же разобрался, то был просто огорошен: оказалось, что Академию музыки закрыли и наш спектакль вынуждены отменить! Я не верил своим ушам.
Выяснилось следующее. В Академии музыки днем был концерт Филадельфийского филармонического оркестра. Во время антракта, когда публика вышла в фойе, обнаружилось, что зал в аварийном состоянии: им нельзя было больше пользоваться без ремонта. Я узнал, что в последние дни в здании устанавливали эскалатор. Когда рабочие появились здесь в первый раз, то они обнаружили в одной из балок перекрытия трещину. В тот самый день, когда выступал оркестр, они опять поднялись к потолку и увидели, что трещина расширилась — всего чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы могли быть серьезные последствия.
Они сразу же решили, что оставаться в зале, пока не укрепят балку, слишком опасно. Когда оркестр уже был на сцене, а публика вернулась в зал после антракта, объявили, что все зрители должны покинуть помещение. Мне рассказывали, что все выходили спокойно. Но можете себе представить, какой это вызвало резонанс: новость мгновенно разнеслась по Филадельфии. Как только Джейн и Маргарет узнали о случившемся, они немедленно бросились в администрацию Академии музыки. Им заявили, что давать оперу в тот вечер нельзя ни в коем случае. Мои милые друзья были в шоке.
Прежде чем сообщить о несчастье мне, женщины стали перебирать варианты, где еще можно поставить оперу в тот вечер. Но Маргарет считала, что это невозможно. Когда они рассказали мне обо всем по телефону, я спросил: «А почему невозможно?» Они стали говорить о костюмах и декорациях, о том, как трудно сообщить всем, кто купил билеты (их было более двух тысяч), о переносе спектакля в новое помещение. К тому же никак нельзя было дать знать об этом певцам, шестидесяти хористам, музыкантам оркестра.
Я лихорадочно начал искать выход. Мне нравятся большие оперные спектакли с красивыми декорациями и костюмами: считаю, что это имеет большое значение для общего художественного впечатления, но я не забываю, что все-таки главное в опере — музыка и пение. Именно последнее было особенно важно для нас, чтобы продемонстрировать новые таланты. Ведь никто из музыкальных критиков и оперных профессионалов больше не приедет сюда специально, лишь! чтобы послушать «Любовный напиток». Целью их поездки было другое — услышать новые голоса.
Было уже поздно отменять их приезд или переносить спектакль на другое число. Тем более что некоторые уже приехали и даже звонили мне, желая успеха. Если же им придется уехать, сомневаюсь, чтобы они собрались в Филадельфию в другой раз. Для меня же петь в другой день тоже непросто — из-за моего напряженного графика.
Это была катастрофа. Нами было задумано на каждом спектакле менять состав исполнителей, чтобы больше лауреатов имели возможность выступить. Для некоторых из них этот вечерний спектакль был их единственным шансом. Нельзя было примириться с мыслью, что молодые певцы, возлагавшие столько надежд на этот спектакль, не получат такой возможности: наши старания тогда превратились бы в прах.