Мой муж вне закона
Шрифт:
Страшно представить, что ощущает Андрей каждый день, возвращаясь сюда. Это похоже на мазохизм, сумасшествие. Он рвёт себе душу и сердце на мелкие ошмётки. Впрочем, возможно именно этого Муратов и добивается, наказывая себя и медленно убивая.
Я подхожу к кабинету Андрея и прислушиваюсь. За дверью полнейшая тишина. Пульс непривычно зашкаливает, в горле становится сухо. Хочется поскорее отсюда сбежать, но ясно одно, что это уже невозможно.
Я всё же надеюсь, что Муратов даст денег на операцию для нашего ребёнка после того, как увидит результаты теста. А дальше? Что нас ждёт дальше? Об этом мне только предстоит узнать.
Тихо стучу и слышу его резкое: «Войдите».
Толкнув дверь от себя, прохожу в кабинет, который освещает лишь настольная лампа.
Андрей сидит в кресле, откинувшись на высокую спинку. Чёрные волосы слегка растрёпаны, но ему так даже идёт. Рубашка расстёгнута на верхние пуговицы и оголяет смуглую кожу на груди. Рядом стоит бокал и початая бутылка с виски, а тёмные глаза Андрея с дьявольским блеском в зрачках заглядывают в мои. Я ёжусь и замираю посреди кабинета.
– Присядь, – произносит он сухо.
Шаги даются мне с огромным трудом, потому что Муратов откровенно пялится на мой округлый живот. Поверил? Принял? Осознал?
Я занимаю место напротив и опускаю вспотевшие ладони себе на колени.
– Зачем ты позвал меня? – спрашиваю, слегка откашлявшись и прочистив горло.
– Пришли результаты теста, – Андрей кивает на бумаги, которые лежат на его массивном дубовом столе. – Можешь посмотреть.
– Мне незачем смотреть, потому что я знаю результат.
Муратов хмыкает и делает несколько глотков янтарной жидкости. Кажется, эта новость выбила его из равновесия. Или окончательно добила.
– Что за операция нужна ребёнку? – спрашивает он минутой погодя.
– Это мальчик. У нас будет сын, – объясняю Андрею спокойным тоном, хотя внутри меня всё от паники дрожит. – На тридцать второй неделе в поликлинике на очередном осмотре УЗИ заметили, что у него патология сердечно-сосудистой системы. Предположительно, ставят диагноз дефект межжелудочковой перегородки, но точно будет известно уже при рождении и более тщательном обследовании.
– Это может быть ошибкой?
– Я не знаю, – развожу руки в стороны. – Мне хотелось бы в это верить.
Андрей ставит бокал на стол и резко поднимается с места. Проходит по кабинету, сунув руки в карманы брюк. Задумчивый, нервный, взвинченный. Я боюсь его трогать и боюсь с ним говорить.
Таким далёким кажутся моменты полугодичной давности. Я плавилась под натиском его сильных рук, воспламенялась и сгорала заживо, а затем возрождалась, словно птица Феникс, и хотела лишь одного – такого же жаркого и страстного повторения.
Нынешнего Андрея я не знаю. Он непонятен мне, чужой, ещё более опасный. Заглянуть бы в его голову и узнать о чём он думает, да только боюсь, что его нынешние мысли не придутся мне по душе. Я стану бояться его ещё больше.
– Жить будешь в этом доме, пока носишь моего ребёнка, – произносит Андрей холодным тоном.
Он стал другим. Ещё жестче и опаснее. Если бы у меня был выбор, я никогда бы к нему не пришла, потому что знаю, как сильно он меня ненавидит. Я – болезненное воспоминание о покойной дочери, которое он навсегда предпочёл бы забыть, но вмешался коварный случай, который связал нас крепкими нитями.
– А дальше? – спрашиваю дрожащим голосом, хотя заранее знаю ответ на этот вопрос.
– Родишь ребёнка и свалишь из нашей жизни. Навсегда.
У меня спирает дыхание. В лёгкие будто натыкали иголок – каждый вдох и выдох даётся мне с огромным трудом. Такой вариант событий я даже не предполагала. Ожидала чего угодно, но только не этого.
Я уже срослась с мыслью, что вскоре стану мамой. Искреннее полюбила сына, подарила ему частичку своего сердца и даже придумала имя… Неужели Андрей не понимает этого? Неужели настолько зачерствел, что не воспринимает и плюет на чувства других?
– Зачем ты так со мной? – спрашиваю одними губами.
Андрей бросает на меня свой пристальный взгляд и неприятно морщится. Ему будет проще и менее болезненно, если меня не станет. В этом доме, в его жизни, в его сердце...
Наверняка он считает, что ночи с подругой его дочери были грандиозной ошибкой, и лучше бы он провёл это время с Лерой.
– Если я откажусь? – спрашиваю Муратова, вдавливая ногти себе под кожу.
– Я не предлагаю, Нина, – отвечает он. – Ставлю перед фактом.
Глава 5.
***
– Я не предлагаю, Нина, – отвечает он. – Ставлю перед фактом.
– Ты меня с кем-то путаешь, Андрей, – резко поднимаюсь с места и одёргиваю платье вниз. – Разве я похожа на мать-кукушку?
К глазам подбираются слёзы, хотя мне очень не хочется показывать себя слабой. Изображение перед глазами расплывается, и я не сразу замечаю, что Андрей тоже встает и оказывается близко… Так близко, что знакомый аромат парфюма вперемешку с дорогим алкоголем ударяет в ноздри, заставив меня отшатнуться.
– Куда собралась?
– Домой. Мне нужно домой, – несколько раз подряд моргаю ресницами, чтобы смахнуть непрошенные слёзы.
– Это исключено. Ты остаешься в этом доме, – произносит твёрдым голосом Муратов. – Можешь выбрать любую комнату, кроме одной.
Сразу же понимаю, что Андрей имеет в виду комнату Леры. И я бы никогда её не заняла, если бы осталась здесь добровольно.
– Спасибо, но я не собираюсь жить с тобой. Мне просто нужны деньги на операцию ребёнку.
– Нина, ты правда думаешь, что можешь вот так просто прийти, поставить меня перед фактом и свалить? – ухмыляется Андрей, сунув руки в карманы брюк.