Мой (не)любимый дракон. Оковы для ари
Шрифт:
Мне такой судьбы, спасибо, не надо. Да и мама у меня еще хоть куда. Могла бы выйти замуж, в последний раз, и зажить счастливо.
Если б не эта чертова ведьмовская кара.
– Милая, думаешь, я в свое время не обращалась к точно таким же всезнайкам с якобы каким-то там даром? – грустно вздохнула родительница. – И что это дало? Как видишь, я по-прежнему проклятая и одинокая.
Попросив ее сдерживать эмоции, ответила на приветливую улыбку пожилой женщины такой же искренней улыбкой.
– Доброе утро, Анечка. Мария,
Из прихожей, в которой нам было велено оставить зонты и верхнюю одежду, мы прошли в комнату, заставленную старой, но добротной мебелью. Особенно меня заинтересовал большой круглый стол, на котором вместо карт Таро, черных свечей и всяких там лягушечьих лапок красовались, дразня обоняние, сахарные плюшки и пирожки.
– Будете гадать на чайной гуще? – усмехнулась мама, пододвигая к себе чашку с изображенными на ней румяными пастушками и их кавалерами-пастухами.
Пришлось легонько пнуть маман под столом, чтобы перестала ерничать. Обиделась. Но хотя бы замолчала. Жаль, ненадолго.
– А чего ж гадать-то, если и так все ясно, – хмыкнула Казимира, наполняя фарфоровую тару ароматнейшим чаем. – Темное колдовство на вас. Старое. Вот и маетесь, бедняжечки. Ходите по жизни неприкаянными в надежде повстречать свое счастье. А оно все ускользает да ускользает. И в другой мир от этой напасти не сбежать, Аня, – покосилась на меня радушная хозяйка. – Пока тьма на вас, не будет нигде вам счастья.
– А от этой тьмы, – с придыханием начала мама, мгновенно позабыв о своем недоверии, – можно как-то избавиться?
– Можно, – кивнула ведьма и каким-то замогильным голосом продолжила: – Но цена у свободы от проклятия уж слишком высокая.
– Мы, конечно, живем небогато, – деловито подобралась мама, готовая торговаться до победного конца. Ну или до тех пор, пока у старушки не лопнет терпение и нас отсюда не выкинут замерзать на улице до самого вечера. – Но кое-какие сбережения у меня имеются. Скажите, сколько?
Я вдруг почувствовала себя восковой фигурой, немой и неподвижной. Сидела, не в силах выронить даже звука, и во все глаза смотрела на Казимиру. Это что еще был за намек про побег в другой мир? Неужели говорила про Адальфиву? Неужели и правда настоящая ведьма? Я бы ее тогда… Я бы…
От волнения кожу слегка пощипывало и в горле першило. Травяной чай оказался очень кстати: помог согреться и голосу прорезаться. А заодно и жегший холодом ком в груди, появлявшийся всякий раз, когда испытывала сильные эмоции, заставил исчезнуть.
Пока пряничный домик Казимиры не превратился в ледяную избушку.
Меня так и подмывало выставить маму в прихожую или утащить бабку в другую комнату и уже там озвучить ей главную цель своего визита. Нет, я, конечно же, мечтала излечить себя и родных от этого магического «вируса». Но еще больше мечтала получить совет, подсказку – хоть что-то! – что помогло бы на крыльях любви полететь обратно к Герхильду.
К мужчине, по которому скучала безумно. С мыслями о котором засыпала каждый вечер и просыпалась каждое утро. Силу которого в себе носила.
И этой силе не было места в моем мире.
Нужно скорей возвращать ее в Адальфиву и самой, попрощавшись с родными, туда возвращаться. Потому что здесь я не живу – существую. И даже привычная обстановка, друзья, близкие справляться с тоской не помогают.
– Казимира, не молчите. Скажите, сколько мы вам будем должны за снятие проклятия? – тем временем наседала на старушку мама.
– Не я навела на вас тьму, Мария, не со мной вам расплачиваться. Только потомки невзлюбившей вас колдуньи могли бы избавить от этого наказания.
– У стервы детей не было, – хмуро отозвалась мама. – Уже узнавала.
Пожилая женщина молча кивнула и, раскрошив по блюдцу плюшку, тихо проговорила:
– Такие чары не касаются тела, они травят душу. Чтобы развеять довлеющую над вами тьму, последняя из про€клятого рода должна добровольно согласиться на очищение души. Тогда и души других Королевых очистятся.
– И как я могу ее очистить? – спросила осторожно, всеми фибрами своей запятнанной проклятием души предчувствуя большой и жирный подвох. Вселенского масштаба свинью, которую судьба-злодейка коварно мне подсовывала. Видимо, прежних свиней ей показалось мало.
– Душа может очиститься только на Той Стороне, – с траурным выражением лица сообщила Казимира.
– И что же это за сторона такая? – нахмурилась мама.
– Кажется, я знаю, – проговорила чуть слышно и усмехнулась своим мыслям.
Получается, заледеней я после свадьбы, и проклятие с Королевых было бы снято. Потому что выйти замуж за его льдистость сродни самоубийству. Добровольной прогулке на Ту Сторону.
Тогда бы мама с бабушкой наконец обрели свободу, а Фьяррочка продолжала отрываться с Лешей. Но я выжила, назло Хентебесирам и злобным духам, и делать себе ритуальное харакири сейчас, чтобы очиститься от этой гнили, уж извините, не планирую.
– Вы что, предлагаете моей дочери убить себя? – С лица мамы схлынула краска, а спустя мгновение на щеки плеснуло румянцем негодования. – Сумасшедшая!
Казимира покачала головой:
– Ты искажаешь мои слова, Мария. Ты спросила, как снять проклятие. Я ответила. Нужен или потомок проклявшей вас ведьмы, или же Анна добровольно должна уйти из жизни. Но можно просто продолжать с ним жить. До этого ведь как-то жили.
Вот именно, как-то. Абы как и все не так.
– Анечка, пойдем отсюда. Не могу больше это слушать! – Схватив перекинутую через спинку стула сумочку и остервенело сжав в руке витую ручку, мама в последний раз испепелила, изрешетила, заморозила ведьму взглядом и пулей выскочила в прихожую.