Мой (не)любимый дракон. Оковы для ари
Шрифт:
– Подпишет, куда денется.
Вторая порция оливок и вермута испарилась еще быстрее и как-то до обидного незаметно.
Махнула рукой бармену, подзывая, а в следующую секунду чуть не заорала на всю «Инсомнию». Не сделала этого только потому, что из-за опалившей кожу боли из легких выбило весь воздух. Самоцвет накалился до такой степени, что, казалось, на мне только что, как на корове, поставили тавро. Едва не шипя, подталкиваемая неведомой силой, резко развернулась на стуле, чуть не слетев со скользкого сиденья. Затуманенный болью взгляд выхватил пробирающихся сквозь разгоряченную,
Наверное, я бы все-таки свалилась, если бы Дашка мертвой хваткой не вцепилась мне в плечо. Вдохнула полной грудью кондиционированный воздух – раз, другой. Сердце стучало с такой силой, словно вдруг стало перчаткой невидимого боксера, в качестве груши для битья использовавшего мои ребра.
Подалась вперед, услышав свой собственный ошеломленный шепот:
– Не может быть…
И в мыслях завопила:
«Герхильд?!»
Это не могло быть правдой. Безумной фантазией, алкогольной галлюцинацией… Чем угодно!
Кем угодно, но только не Скальде.
Бессчетное множество раз в своих самых дерзких мечтах рисовала я себе этот момент. Представляла, как тальден, благополучно позабыв об обмане, является за мной и возвращает в сказку. Но проходили дни, те стягивались в недели, а ледяным принцем на белом фальве в моей жизни даже не пахло. Я уже почти поверила, что Фьярре удалось обвести, теперь уже своего мужа, вокруг пальца и стать для него любимой, единственной, неповторимой.
Стоило закрыть глаза и увидеть их вместе, как руки чесались что-нибудь разбить или добавить всему, что попадалось в поле зрения, ледяного блеска. И вот, спустя месяц, квартира нуждается как минимум в косметическом ремонте: обои пузырились и опадали целыми полосами, как порыжевшая листва по осени, и никакие проветривания не помогали избавиться от сырости, протравившей стены и мебель.
Надеялась, если не придет за мной, то хотя бы явится за драгоценной силой. Но, может, его великолепие ведать не ведает, что ее лучезарность мало того что лгунья, так еще и пустышка. Может, обман раскроется только после рождения ребенка. Или того хуже: когда наследника-дракона в двенадцатилетнем возрасте начнут испытывать на наличие магических способностей.
Двенадцать лет без Герхильда… Стоило так подумать, как предложение Казимиры по поводу душеочистки уже не казалось таким бредово-паршивым.
Кулон тем временем продолжал безбожно жечь кожу, а «алкогольную галлюцинацию» то раскрашивало ультрамариновыми вспышками, то, словно ластиком, стирало тьмою.
– Ань? Ты кого это там все высматриваешь?
Брови Дашки соединились в сплошную ниточку-линию. Подруга хмурилась, пытаясь понять, какие шальные мысли слетаются, как на ведьмовской шабаш, ко мне в голову. Бармен что-то спрашивал. Кажется, уточнял, звала ли я его, чтобы подлил мартини.
Но я была далека от зеркальной стойки, в которой один бокал на высокой ножке являлся продолжением другого (жаль, нельзя положить в рот отражения оливок), и как зачарованная мысленно следовала за своим миражом.
Пиджак на таком желанном глюке сидел как влитой. И наверняка от него тоже одуряюще пахло зимой. От глюка,
В попытке вырваться из наваждения хорошенько себя ущипнула. Моргнула один раз, другой. Эффект нулевой. Видение никуда не делось, все с тем же отмороженным видом пробиралось сквозь толпу, беснующуюся на танцполе. Пробиралось, чтобы все-таки куда-то деться: по закручивающейся винтом лестнице подняться наверх и скрыться от меня в вип-зоне.
Кулон снова ужалил жаром, напоминая, чтобы скорее выходила из коматозного состояния и шла за земной версией Скальде.
«Надеюсь, тебе станет легче», – вспомнились слова колдуньи.
Сомневаюсь, что двойник второго мужа заменит мне этого самого мужа, но просто проводить незнакомца взглядом и как ни в чем не бывало вернуться к задушевному разговору с Дашкой – такой железобетонной выдержкой я, увы, не могла похвастаться.
Зад выскользнул из объятий стула, я ускользнула от подруги, бросившей вслед недоуменное:
– Аньк, ты куда? Эй, Королева!
Я что-то ей ответила, а может, и нет. В голове гудело от бухающей со всех сторон музыки, от ударов сердца, казавшихся еще более оглушительными, чем это мозгодробильное техно.
Скорее… Скорей!
Не чувствуя под собой ног, вообще ничего не чувствуя, кроме острой пульсации в висках, поспешила наверх. Мне во что бы то ни стало нужно было увидеть его снова, рассмотреть каждую черточку, каждый фрагмент любимого лица.
И плевать, что это лицо чужака, случайно, а может, и нет, повстречавшегося мне в ночном клубе. Я только разок на него взгляну и сразу уйду. Сфотографирую глазами, на долгую память, и обратно к Даше.
Поднялась наверх сомнамбулой. Остановилась, напряженно озираясь. Столики для вип-посетителей «Инсомнии» располагались в отдельных ложах, спрятанных от любопытных глаз пепельно-синими шторами, с золотым отливом, благодаря вплавленным в потолок точечным светильникам. Многие занавеси были задернуты. Голоса и смех диссонировали с очередным музыкальным треком, наполняя эту гигантских размеров клетку оглушительной какофонией. В голове тоже что-то «какофонило»: наверное, вопил внутренний голос, уговаривая повернуть обратно и не искать на свои неполные девяносто новые неприятности. Но увидев в конце коридора, который только что лизнул луч прожектора, уже знакомого бритоголового, решительно направилась вперед.
Каблуки с металлическими набойками стучали провокационно громко, привлекая ко мне совершенно ненужное сейчас внимание. Завсегдатаи мажорных лож, те, что не отрезали себя от мира клуба складками штор, провожали меня мимолетными взглядами и тут же обо мне забывали.
Предательски дрогнули колени, когда увидела его, моего драконозаменителя. Расстегнув пиджак, незнакомец вальяжно развалился на диване, совсем как Скальде, и что-то сказал девице в мини – официантке с приторно-слащавой улыбкой.