Мой неожиданный Париж
Шрифт:
Выхожу из поезда на станции Saint-Michel и, снова поплутав немного в переходах, поднимаюсь наверх и взглядом выискиваю знакомое по фильмам и фотографиям здание Собора Парижской Богоматери. Но ничего похожего на него не нахожу.
Я бреду наугад. Вот какая-то префектура полиции, а вот – дворец юстиции. Хихикаю. Какое скопление органов правосудия на острове Сите!
Впрочем, во Дворце правосудия, кажется, размещаются не только криминальная полиция, суд и прокуратура, но и знаменитый музей Консьержери. А когда-то давно этот дворец и вовсе был резиденцией королей Франции. Именно здесь жила жена Генриха Первого и дочь Ярослава Мудрого Анна. Пугали ли ее эти внушительные и мрачные стены?
В четырнадцатом веке французские короли переехали в Лувр. Именно тогда управлять бывшей королевской резиденцией было поручено консьержу – дворянину, в обязанности которого входил сбор арендной платы с владельцев лавок и мастерских. Официальной тюрьмой Консьержери стал в 1391 году, и консьержи переключились на продажу состоятельным заключенным одиночных меблированных камер.
Во времена Великой французской революции Консьержери становится тюрьмой революционного трибунала. Именно здесь, в одной из камер, содержалась до казни Мария-Антуанетта. А через год в той же камере (вот ведь какая ирония!) оказался и отправивший ранее ее на гильотину Робеспьер. Кстати, гильотина в Париже была всего одна, и ее перевозили с площади на площадь, дабы народ в самых разных частях города мог впечатлиться этим страшным действом.
Я добираюсь до небольшой площади Дофина и только тогда понимаю, что иду совсем в другую сторону. Вот он, нос острова – тонкий, как стрела. Поворачиваю назад.
Останавливаюсь на бульваре Пале и смотрю на красивую часовню с высоким острым шпилем, обозначенную на карте как Сен Шапель. Путеводитель говорит, что Святая Капелла (а именно так переводится название Сен Шапель) была задумана Людовиком Святым как место хранения священных реликвий, которые крестоносцы вывезли из Константинополя. Церковь сильно пострадала во время французской революции, была разграблена, позднее восстановлена. В ней сохранились подлинные витражи тринадцатого века, созданные по мотивам Библейских текстов.
Чтобы оценить всю красоту витражного искусства, автор путеводителя советует посетить Сен Шапель в солнечный день. А поскольку сегодня пасмурно, и уже сгущаются сумерки, а я боюсь заблудиться в огромном незнакомом городе, то ускоряю шаг и иду дальше.
Возвращаюсь туда же, откуда пришла – к прелестному цветочному рынку рядом со станцией метрополитена. Огибаю здание старинной больницы Отель-Дьё, и вот они –башни Нотр-Дам-де-Пари.
3
Строительство собора было начато в двенадцатом веке при Людовике VII, а окончено – уже в четырнадцатом. Почти двести лет потребовалось, чтобы создать легендарный ныне шедевр. Неудивительно, что стили разных частей собора несколько различаются – должно быть, немало архитекторов сменились в процессе строительства.
«… вряд ли в истории архитектуры найдется страница прекраснее той, какою является фасад этого собора, где последовательно и в совокупности предстают перед нами три стрельчатых портала; над ними – зубчатый карниз, словно расшитый двадцатью восемью королевскими нишами, громадное центральное окно-розетка с двумя другими окнами, расположенными по бокам, подобно священнику, стоящему между дьяконом и иподьяконом; высокая изящная аркада галереи с лепными украшениями в форме трилистника, поддерживающая на своих тонких колоннах тяжелую площадку, и, наконец, две мрачные массивные башни с шиферными навесами. Все эти гармонические части великолепного целого, воздвигнутые одни над другими и образующие пять гигантских ярусов, спокойно развертывают перед нашими глазами бесконечное разнообразие своих бесчисленных скульптурных, резных и чеканных деталей, в едином мощном порыве сливающихся с безмятежным величием целого. Это как бы огромная каменная симфония; колоссальное творение и человека и народа, единое и сложное, подобно Илиаде и Романсеро, которым оно родственно; чудесный итог соединения всех сил целой эпохи, где из каждого камня брызжет принимающая сотни форм фантазия рабочего, направляемая гением художника; словом, это творение рук человеческих могуче и преизобильно, подобно творению бога, у которого оно как будто заимствовало двойственный его характер: разнообразие и вечность… Каждая сторона, каждый камень почтенного памятника – это не только страница истории Франции, но и истории науки и искусства.» (Виктор Гюго «Собор Парижской Богоматери»)
Конец ознакомительного фрагмента.