Мой обман

Тимофеева Ольга Вячеславовна

Николай — человек временный, с ней я собирался работать дальше.

Я проверяю мессенджер. Мое сообщение по-прежнему не прочитано, поэтому я открываю контакты и набираю ее номер. Молчит. Твою мать, почему хотя бы в мой день рождения нельзя вести себя по-взрослому и не портить мне праздник?!

Я отгородился от нее и ее проблем, потому что сам создал ей эти проблемы. Вернее, ее отцу, но скорее всего задело и девушку. Я уловил фразу Алисы про квартиру, значит Лера не просто так жила в Одинцово. С ее-то размахом и переехать туда. Невидимой иголкой кольнуло совесть. Я хоть и обещал, что

она пожалеет, но не хотел вредить ей. Моей целью был ее отец. Ведь мы не отвечаем за своих родителей, хоть и недалеко от них падаем.

Легкий стук в дверь заставляет замереть и загореться надеждой, что это Лера. Но тут же погаснет, когда заглядывает Вероника.

— Ну что? Как он? — тихо спрашивает и просачивается в кабинет.

— Берем, — киваю в ответ. Хоть кто-то в этой фирме еще не устроил мне сегодня бойкот. — Завтра он принесет документы, оформишь.

Она звонко цокает каблуками и приближается ко мне. Обходит стол и упирается попой в столешницу, прикусывая губу.

— Это же здорово, Миша, — первый раз, не стесняясь, переходит на ты. — Я подумала, что мы могли бы сходить куда-нибудь и отпраздновать выгодное сотрудничество и твой день рожденья.

Даже так…? Сразу перешла от маленькой прелюдии к соблазнению? Я должен был осечь ее, но вместо этого скольжу взглядом по длинным стройным ногам в чулках, бедрам, талии, груди и встречаюсь с ее взглядом. Девушка отталкивается от стола и обходит меня, начиная массировать плечи. Расслабляет своими действиями и не заставляет напрягать мозг обидами и претензиями. Почему все не могут быть такими?

Я беру ее за руку и останавливаю. Тяну на себя, усаживая на колени.

Я завожу автомобиль и трогаюсь с места. На губах все еще вкус ее помады. В носу стоит аромат ее духов. Что дернуло только усадить к себе на колени и поцеловать?! Думал, что станет проще. Вот есть другая девушка. Такая же красивая и сексуальная. Без буржуйских замашек. Без желания спорить. Смотрит в глаза и делает все, что скажу.

Я просто хотел понять, но без кого-то постороннего это было невозможно. Дело во мне или в ней? Чего я жду и чего хочу? Вроде Вероника и целуется ничего. Но почему-то не хочется прижимать к себе ближе и уложить где-нибудь, чтобы наказать за каждое слово поперек. Не хочется увезти домой. Все вроде бы нормально, но механически. А главное, с ней не захочется продолжения. Я знаю, как должно быть и как может быть. Орлова вызывала разные эмоции, но вызывала. Вероника же вызывала только желание закончить это. Поэтому дальше поцелуя не смог зайти. Хотя и об этом уже жалел, нам же работать как-то после этого. Может, с кем-то я еще это и испытаю после Леры, но, как оказалось сегодня, точно не с Вероникой.

Торможу на красном и наблюдаю, как люди переходят дорогу. Как идут, взявшись за руку, и с собакой на поводке. Такие ведь должны быть отношения?! Это любовь. Когда ухаживают друг за другом, заботятся, делают приятное, просто гуляют и наслаждаются этим. Тогда в аэропорту я признавался ей в любви, пытаясь остановить. Но так ли это было на самом деле… Страсть, обоюдное желание, гормоны, да что угодно, но не любовь. Иначе я бы сейчас ехал к ней просить прощение.

— Пять минут о том, что сейчас

на дорогах. Стоит сейчас Новый Арбат — Кутузовский проспект. На Можайском шоссе дорога перекрыта из-за аварии, водитель маршрутного такси плохо себя почувствовал и не справился с управлением. Два человека погибли, три сейчас…

Я переключаю радиостанцию. Мне очень жаль этих людей, но я не хочу слушать про смерть в свой день рождения. Сейчас бы собрать друзей и отпраздновать. Но день такой тяжелый, что я просто хочу приехать домой, сходить в душ и лечь спать.

Спустя полчаса разуваюсь и, закатав рукава, мою руки.

Я уже столько получил сегодня поздравлений, поэтому снова играющий телефон вызывает скорее желание сделать вид, что я не слышал, а потом вообще выключить звук.

Но на экране загорается “Лера Рабочий”. Я улыбаюсь сам себе. Хорошо хоть она одумалась и решила перезвонить. Уладить бы все с ней и Алисой и тогда было бы отличное завершение дня.

— Да, — оттягиваю удавку на шее и снимаю через голову галстук, отвечая ей.

— Здравствуйте, это Михаил? — Незнакомый голос в трубке сразу настораживает.

— Да.

— Это отделение реанимации. — Пальцы замирают на верхней пуговице. — К нам поступила девушка и почему-то в ее телефоне записан только ваш номер, а документов никаких при себе нет. Вы знаете, кому принадлежит этот аппарат?

— Да, конечно. Что с ней?

— А вы кем ей приходитесь?

— Муж, — вру не задумываясь, потому что иначе мне ничего не расскажут. — Так что с ней?

— Она сейчас в отделении реанимации, она на операции. Врачи делают все возможное, чтобы спасти ее и ребенка. Травма серьезная, но опасности для ее жизни нет, с ребенком все сложнее. Срок очень маленький и риски для плода большие. Но времени ждать согласия не было.

— Подождите, с каким ребенком?

— Ну вероятно, с вашим, раз вы муж. Или вы не знали, что ваша жена на двенадцатой неделе беременности?

— Она же не может иметь детей…. — Тут мне хочется выдохнуть, потому что непонятно, как у девушки на операционном столе оказался этот телефон, но это точно не Лера.

— Может вы могли подъехать и точно сказать, ваша эта жена или нет? Нам нужны документы, чтобы ее оформить либо подавать сведения в полицию.

— Да, я сейчас приеду, конечно, но мне кажется, вы ошибаетесь.

Я быстро переодеваюсь в джинсы и удобную толстовку, натягиваю кроссовки и выхожу из квартиры. Пока спускаюсь, набираю еще раз Леру, но уже на ее личный мобильный. Снова молчит. Делаю еще несколько попыток найти ее и даже пишу смс, чтобы перезвонила и это срочно. Но сообщения так и остаются невесомыми битами.

Сажусь в автомобиль и набираю Алису. К черту сейчас ее обиды и претензии. Но она тоже не берет. Они сговорились, что-ли?! Куда делись обе?! Хотя нет, они вообще теперь разговаривать не будут. И у меня предчувствие, что мне придется их мирить. Если с Лерой все в порядке и это шутка или недоразумение, то возьму одну и силой привезу ко второй и заставлю помириться.

Бездушные гудки я скидываю и набираю Марка. Хоть он-то должен быть адекватным и не истерить.

— Да, Миш, здарова.

Хочется выдохнуть, что он тут и не обижен, как эти две индюшки.