Мой орк 2. Другая история
Шрифт:
– И все же для начала надо разузнать о той оборванке с кухни.
Вдруг раздался скрип дверей, а следом голос смотрительницы, приказавшей всем собраться.
– Я привести к вам портниху, – оглядела девушек. – Бэр Кархем желать, чтобы его наложницы каждый вечер посещать его в новых нарядах. Агарья снять мерки с каждой и показать вам ткани.
После чего Фарата отправилась дальше – к Эйве. Нашла ее, сидящей на подоконнике.
– Риа приходить? – закрыла за собой двери.
– Да, гэл Фарата, – сразу спустилась на пол.
– Скоро
– Благодарю.
– Я за тобой прийти после заката.
А когда орчанка ушла, раздался скрип второй двери, за которой была собственная купальная.
– Ушла? – выглянула Риа.
– Угу.
– Уф-ф-ф, чуть не попалась, – подошла к небольшой тахте, что тянулась вдоль окна. – Знаешь, это хорошо, что ты будешь петь для него, – присела на самый край. – Все ж не постель.
– Это временно, Риа.
– Не важно. И потом, вдруг ему так понравится твое пение, что он не захочет делать тебя наложницей? Одна из девушек, которую Кархем отпустил, умела танцевать. Она радовала его несколько месяцев, а потом случилось несчастье – повредила ногу. И Кархем подарил ей свободу.
– Что же мне себе повредить тогда? – печально усмехнулась.
– Мы что-нибудь придумаем, – поманила подругу к себе, а когда Эйва села рядом, достала из кармана передника три пирожка, – это тебе от Макоры. Представляешь, она переживает за тебя. Очень.
– Передай ей большое пребольшое бэригет, – взяла теплые пирожки в руки и едва не разрыдалась. – Макора хорошая. Это с виду она такая, а внутри…
– Знаю. Ворчит, может подзатыльник дать, но потом всегда пожалеет. Только к тебе она особенно прониклась. Видела бы ты, как Макора разозлилась, когда узнала, что тебя забрал Кархем. Часа два гремела посудой так, что уши у всех заложило, и даже похлебку для стражи переперчила.
– Даже так?
– Ага. Но, – закусила губу, – разозлился и еще кое-кто. Я бы сказала, взбесился.
– Тарос? – широко распахнула глаза.
– Да. Головой одного из своих стол сломал. Он когда в ярости, страшнее не сыскать существа.
И почему-то Эйве сразу вспомнился аромат рошки. Теперь запах этой травы всегда будет рождать образ Тароса перед глазами. Как бы то ни было, а Риа права, уж лучше петь. Кто знает, вдруг вожак действительно не захочет большего и однажды подарит свободу.
А спустя час после того, как Риа ушла, в комнату пожаловала молодая орчанка:
– Меня звать Ирхат, – вышла вперед. – Я сопровождать тебя, если ты выходить из покоев. Сейчас хотеть гулять?
Одеждой орчанка ничем не отличалась от здешней стражи – такие же кожаные штаны и жилет, на ее бедре были закреплены ножны, в которых покоился кинжал, в ушах поблескивали кольца, даже в носу было кольцо, татуировки резкими линиями пестрели на руках, голове, шее. А главное, это волосы, собранные в высокий хвост, но виски были выбриты. Оказывается, в воинах у хаватов не только мужчины, но и женщины.
– Да, хотела бы.
– Тогда одеваться. Я ждать за дверью.
Одеваться! Знать бы во что. На улице знойно, а у нее только закрытое платье да те наряды, которые принесла Фарата. Но наверно лучше закрытое, безопаснее будет.
Эйва натянула на себя уже привычное платье, быстро повязала платок и поспешила на выход. На улицу хотелось нестерпимо, раньше и дня не было, чтобы она не прошла пару километров от дома до торговой лавки отца и обратно. Он торговал тканями – хорошими, прочными. Из них люди шили себе постельное белье, шторы, балдахины.
Пока спускались на первый этаж, пока шли по парадной зале к дверям, Эйва без конца оглядывалась, так и казалось, будто за ней следят.
– Ты чего дергаться? – заметила ее страх орчанка.
– Ничего.
– Когда я радом, тебя и пальцем никто не тронуть.
Ирхат очень даже симпатичная для орчанки, но взгляд до чего суровый.
Девушки прошли в сад с каменными лавками, фонтанами, раскидистыми деревьями, что цвели буйным цветом, и беседками. И только Эйва шагнула на траву, как сразу же сбросила с ног обувку, ощутив пальцами мягкость и шелковистость зеленого ковра. Шум матери природы ласкал слух, ветер нес ароматы цветов, а солнце слепило глаза. Ирхат с интересом уставилась на свою подопечную. Фарата дала четкие указания – беречь девчонку как зеницу ока, не подпускать к ней ни гаремных, ни тем более воинов. Чем она так важна для смотрительницы? Обычная мелкая бушта.
Эйва в свою очередь подняла лицо к солнцу и что-то тихо-тихо зашептала.
– Ты что делать? – встала напротив, загородив свет.
– Молиться, – открыла глаза.
– Духам предков? – склонила голову на бок.
– Нет, Мириде. Благодарю ее за такой подарок, я давно не была на улице. Прислугу не выпускают из чертогов.
– Так, ты не прислуга.
– Со вчерашней ночи нет.
– Наложница?
На что Эйва пожала плечами.
– Я буду петь для бэр Кархема.
– Вот как, – достала из кисета, что висел на ремне, горстку лесных орехов, – спой тогда. Я ни разу не слышать, как вы петь.
– Хорошо.
В этот момент за ними наблюдали две пары глаз. После очередного совета в зале у окна стоял вожак и его главнокомандующий. Тарос с трудом сдерживал злость, ибо видеть девчонку, которая теперь принадлежит Кархему, оказалось не так-то и просто. А Кархем наоборот, смотрел на Эйву с ухмылкой. Уже сегодня вечером она ему споет, и кто знает, чем закончится эта песня. Хоть Фарата и просила не трогать самку, но тут он решает, кого трогать, а кого нет. Просто будет осторожнее, чтобы не навредить.