Мой палач
Шрифт:
На речку.
Жую салат, присматриваю себе еще канапе, оглядываюсь на лес.
Когда солнце светит и жарит, не кажется, что там сплошная черная стена, и заблудиться там невозможно, угораздило же меня.
Все вокруг правы, я несамостоятельная, и к жизни не приспособлена, мои навыки из пансиона пригодились бы в девятнадцатом веке, я была бы завидной невестой, но ведь время на месте не стоит, а я теперь в таком отрыве от реальности, не знаю молодежных шуток и не весь сленг понимаю, я постарела в молодости, вот так.
Но зато салат вкусный.
Ем.
И
– Сейчас соседи звонили, - говорит он, кивает на свой телефон.
– Не понял, что у них случилось, сотовый отключился. А зарядку я не взял.
– И?
– перестаю жевать.
– Телефон мне дай. Позвонить.
– У меня тоже разрядился, - пристально изучаю его, с подозрением оглядываю блестящие от геля волосы, гладковыбритое лицо, выглаженную рубашку с закатанными рукавами. В ушах эхом отдается его голос, он мнится знакомым, по-особенному, прикидываю к его сухому тону разные интонации, представляю, как он звучит, когда от поцелуев тяжело дышит, когда в шепот скатывается, и меня по-новой мучают подозрения.
– Где ты вчера ночью был?
– щурюсь.
– Тебя искали.
– А ты где была?
– его льдисто-синие глаза сужаются в ответ.
– И что у тебя на шее.
Невольно касаюсь кои, замазанных тональным кремом красных пятен. В его голосе насмешка чудится, но лицо остается серьезным, и я сомневаюсь, встряхиваю волосами.
В каждом мужчине видеть Виконта - это ненормально.
Но я же знаю - он где-то здесь.
За соседним столом раскатисто смеются.
Отправляю в рот салат и смотрю туда, на родителей, там несколько мужчин. Не все отцы поехать на базу смогли или не захотели следить за порядком, с нами в основном, женщины. Но Виконтом и кто-то из этих мужчин запросто может быть.
Кто-то из тех сорока и пятидесятилетних пузатых Аполлонов.
Передергиваю плечами. Это настолько странно, его выискивать в чужих лицах, порыву поддаюсь и тяну руку через стол.
Хватаю круассан, который уже взял Кирилл, наши пальцы сталкиваются, а внутри у меня вспышки молнии, я без телефона, без его сообщений уже готова кидаться на всех, хочется за воротничок рубашки его встряхнуть, и чтобы он сказал.
– Ты выглядишь нездоровой, Аня, - говорит он невозмутимо, и руки не убирает, - тебя какая-то мысль отравляет, хочешь об этом поговорить?
КУсаю губы.
Он же знает, я терпеть не могу психиатров, мне по горло хватило психологов в пансионе. В раздражении шлепаю его по руке, выбиваю из пальцев круассан.
У него даже мускул не дрогнул, он сидит напротив, и просто смотрит, как на неуравновешненную истеричку, и мне уже кажется, что лишь он один может так изощренно поступать, писать сообщения, называть маленькой, а потом встречать в прихожей и требовать убрать обвувь в шкаф.
– Это ты был?
– цепляюсь в его запястье и наклоняюсь над столом.
Он бросает взгляд на мои пальцы, возвращается к лицу. Смотрю на его приоткрытые губы.
Он бы не повез меня
– Аня, - над ухом тихо, как-то задушенно возмущаются.
– Ты что делаешь?
– Ничего...Лиза, - поднимаю голову, натыкаюсь на недовольный мамин взгляд. Разжимаю пальцы и поднимаю со стола круассан.
– Не поделили завтрак, - говорит ей Кирилл после паузы, во время которой она его недовольно рассматривала.
– Аня забыла, что не дома находится, что люди вокруг.
Он пьет кофе.
Встаю с лавки, выбираюсь из-за стола и оглядываюсь, но мне ведь не кажется "Аня забыла" - это упрек, и говорит он про то, что год назад случилось, а не сейчас за завтраком.
Мнусь у выхода из беседки, жду когда он повернется, и взглядом мои подозрения подтвердит.
Но у стола собираются родители, спинами его загораживают, и я перестаю его видеть.
Глава 17. Решил действовать - закрой двери для сомнений
На пляж идем через лес, как вчера, солнце за несколько часов все высушило, и деревья, и траву, и землю, и можно даже решить, что мне этой ночью все привиделось, но нет.
Аня шагает впереди и оглядывается по сторонам.
Что-то высматривает с сосредоточенным видом, и я тоже, вглядом пробегаюсь по полянке, на которой вчера ее поймал.
И замечаю.
Белый, в пятнах от травы и земли комок под деревом.
Ее купальник.
Я ведь сам эти трусики снял, а она не нашла.
Смотрю ей в спину.
Она идет и сжимает телефон, но сотовый отключен, знаю, мои сообщения до нее не доходят. Ей надо, чтобы я подошел, а мне надо, чтобы она вспомнила.
Очень надо.
Ночью не устоял, темень и вокруг никого, и она, с прежней жадностью отвечающая на поцелуи. Не стоило, но я опять себе вру, чем эта поездка на базу закончится я понимал сразу.
Выходим на пляж.
– Ты взял шампанское?
– громким шепотом спрашивают девушки у Антона, шагающего впереди меня.
– Нет, мама смотрела, - отзывается он раздраженно, идет и бесится, ему до совершеннолетия осталась какая-то неделя, и сейчас он теряет авторитет.
– Но я со вчера кое-что припрятал вон там, в воде, - Антон машет рукой в сторону зарослей камышей и бросает быстрый взгляд на Лизу, та шагает под ручку с одной из родительниц и увлеченно треплется про свой институт и Ницще, и что это кощунство - не включить такого умного мужика в учебную программу.
– Лежаков на всех не хватит, - говорит Лиза, оглядывает забитый народом пляж.
– Тогда дети, берите покрывала. А я хочу с комфортом позагорать.
Долго ищем место, потом все суетятся, под зонтики ставят корзинки с едой, раздеваются.
Я тоже стягиваю рубашку и брюки, ногой загребаю раскаленный песок. Смотрю на голубую гладь озера, возле берега брызгается и визжит малышня, дальше на надувных матрасах и лодках плавают отдыхающие.
Спускаю на глаза солнечные очки.
– А эта не раздевается, - слышу голоса совсем рядом и тихий смех, тонкий палец с синим лаком упирается в Аню.