Мой плохой босс
Шрифт:
Не хочу думать, что где-то там какой-то смазливый хлыщ может смотреть на Ирину без должного трепета. И с трепетом — тоже! С ним — тем более.
— Может, заедем в бар? — Геныч явно не отчаивается не нотациями, так вливанием алкоголя отправить меня в отпуск. Погрузить в самолёт в состоянии багажа и делов-то… Очнусь уже в солнечной Калифорнии.
— Тебе завтра на работу, — я качаю головой, — да и мне тоже. И потом, у меня дела, Ген.
— Надеюсь, у тех дел хотя бы третий размер груди, — бормочет под нос Геныч и тащится к своей машине. Уже открыв дверцу окликает
— А ты и не смотри, тебе это по ориентации не положено, — отрезаю я, дожидаясь, когда этот черт уже наконец свалит с моего горизонта. Не хочу, чтобы он даже случайно увязался за мной.
— А на переговоры тебя возить вообще стыдно, ты своей кислой мордой уже два контракта спугнул, — а вот это, Геннадий Андреевич, уже даже не нож в спину, это гарпун.
— Во-первых, дерьмо собачье были эти контракты, которые ты так оплакиваешь! — огрызаюсь я уже совершенно раздраженно. — И попробуй это оспорь. Ты же видел их заказы. Ну и?
Аргументов против моих у Геныча не находится.
— А во-вторых что? — уточняет мой друг, тяжко вздыхая.
— А во-вторых, ты на свою рожу глянь, Ген, может, в ней дело? — на этом я заканчиваю нашу «занимательную беседу» и залезаю в свою машину.
Сердобольный Смальков просто невыносим. Еще чуть-чуть, и он напялит халатик медсестры и придет ко мне с клизмой, которая, конечно же, отправит меня в страну счастья и радости.
А такой дельный мужик, когда не пытается быть вот этим вот «заботливым другом». И собутыльник хороший…
Оно понятно, что Смальков защищает свои инвестиции, он всегда это делал, но должны же быть хоть какие-то границы. По крайней мере, я уверен — что должны.
В машину я сажусь, уже не дожидаясь, пока отвяжется Смальков, и минут семь сижу, уронив голову на руль, просто закрыв глаза.
Устал.
Как же я без неё устал — никаких слов. Голова хочет взорваться, будто ее сжимает тесный обруч. И я помню те минуты, когда был абсолютно, бесконечно свободен, когда ничего не давило и в мыслях стояла вожделенная тишина. Ощущение, которое просто невозможно забыть
Когда я был для Неё.
И хочется только взвыть, надсадно, пусто, потому что чем дальше — тем невозможней дышать. Без нее…
Она — будто сладкий, но хищный мираж, приснилась мне, вырвала из груди клок мяса — и тут же унеслась с ним прочь.
И сейчас — появись она рядом, хоть на минуту, хоть на секунду, я бы…
Кровью и болью, поклонением и послушанием ей бы доказал, что могу быть ей за шестерых её опытных. Могу и хочу. И больше ничего нет в моем списке желаний.
Я ею отравлен. Я это принял. С этим мне придется жить. Только у этого яда обратное действие — он не смертелен, но агония от него может быть бесконечной. Станет легче, только если ты получишь новую порцию того яда. Если твоя ядовитая, та самая вернётся…
Но её нет, нет и, возможно, — не будет. Был бы прок — я бы от досады сгрыз руки до локтя, лишь бы прочувствовать, насколько сам виноват в том, что произошло. Столько всего с ней сделал не так.
Так, ладно…
Не время для рефлексии.
Смальков уехал. Я тоже могу ехать. В клуб…
В конце концов, где еще мне ждать возвращения своей Госпожи, как не там?
Сережа кивает мне издалека. За прошедшие двадцать четыре дня с побега Ирины мы с ним почти сроднились. Он даже ржет, что может, мне стоит предложить Тамаре себя на вакансию замещающего бармена — ну а что, все равно, что ни вечер — я торчу в Трессе у барной стойки. Впрочем обойдется, достаточно и того, что я от печали уже вызубрил всю коктейльную карту, а сам Сережа уже к моему приходу готовит мне лунго, и как только я падаю на барный стул — пододвигает ко мне чашечку.
— Ну что, продолжаешь сторожить? — вот уже который раз пытаюсь назвать этого парня Сергеем и нет, Сережа, и никак иначе.
— Я ж сказал, до победного буду, — кофе крепкий и горький, в самый тон моему настроению.
— Потом поболтаем, — к барной стойке подрулили двое домин в кошачьих масках и Сережа двигает доставать из под барной стойки так же заранее намешанные коктейли. Одна из девиц даже скользит по мне заинтересованным взглядом. Поднимает бровку, глядя прямо в глаза.
Свободен?
Я уже по привычке качаю головой. Не интересует, да.
Пью лунго дальше, скольжу по бару взглядом. Не так много народу, как по выходным.
Я ожидал, что по выходным тут будут проходить оргии, или что-то вроде, Тамара Александровна же на этот вопрос только посмеялась, спросила, на каком порно-сайте я поймал столько клише. Хотя, мол, если мне хочется оргию — ради мальчика, не поскупившегося на золотую клубную карту, она, так и быть, подумает.
У меня было время получить клубную карту по всем правилам. У меня вообще оказалось достаточно времени для многого всего. Оказалось — не нужно ничего решать, все мои ответы находятся настолько легко, что мне даже было слегка стыдно.
И вправду — стоило так ломаться перед Ириной, если после её исчезновения я уже вечером оказался на пропускном пункте Тресса.
Езжу сюда каждый вечер.
Каждый раз только здесь в голове наступает тишина. Только здесь мне самую чуточку светлее и не хочется сдохнуть всякий раз, когда руки и мозг отключаются от работы.
Все паршиво. Настолько паршиво, что хочется убивать.
Первый мой приятель из частного сыска со связями возился полторы недели, пытаясь найти Ирину. Пытаясь, да. Потом он мне позвонил и сам отказался продолжать розыски, даже вернул задаток.
Он был очень странный во время того разговора. Очень напряженный и с деревянным голосом.
Пришлось изворачиваться сильнее, нанимать другого знакомца, бывшего фсбшника. Но этот спрыгнул вообще за три дня.
Это уже случайностью не было, ни в коем разе. У меня возникло ощущение, что кто-то просто не дает мне найти Ирину. Судя по тому, как шарахнулся от меня мой первый приятель при встрече несколько дней назад — его очень сильно запугали.
Очень интересно — кто бы это был!
Вот не зря мне не понравилось, что Зарецкий очень легко ушел…