Мой пылкий рыцарь

Хауэлл Ханна

— Ты не можешь молиться об этом сильнее, чем я!

Увидев приближающегося к ним Гейбла, Рональд поцеловал Эйнсли в щеку.

— Вон идет твой бравый рыцарь, девонька. Может быть, он сумеет развеять твои мрачные мысли!

Послушно следуя за Гейблом, уводившим ее от Рональда, девушка усомнилась, что он сумеет поднять ей настроение. Наоборот — общество рыцаря мучительно напоминало Эйнсли о скорой разлуке. Грустно улыбнувшись Джастису, передававшему ей сыр, хлеб и вино, девушка вместе с Гейблом удалилась в укромное место — подальше

от любопытных глаз его отряда. Усевшись на мшистый камень под развесистым деревом, Гейбл притянул Эйнсли к себе.

— Ты выглядишь усталой и грустной. Даже не верится, что последние несколько часов ты провела, тихонько похрапывая на моей спине, — шутливо заметил он, принимаясь за скудный завтрак.

— Я никогда не храплю, даже тихонько, — возразила Эйнсли, кусая хлеб.

— Ну разумеется! Значит, это был ветер.

— Наверное…

— Неужели ветер умеет кричать от страха? — негромко спросил Гейбл, внимательно глядя на Эйнсли. Она вздохнула и отхлебнула вина из бурдюка.

— Нет, конечно. Кричала я и, предупреждая твой вопрос, скажу, что не потому, что видела во сне свою мать.

— Что бы тебе ни снилось, это было тяжелым видением.

Эйнсли обернулась к Гейблу, прикидывая, стоит ли рассказать ему свой сон. И ее, и Рональда он не оставил равнодушными. И хотя Гейбл не производит впечатление человека, который верит в сны и предзнаменования, не будет ничего дурного, если она поделится с ним своими опасениями. Когда Эйнсли закончила свой рассказ, воцарилось молчание, настолько долгое, что наконец она не выдержала и сказала с вызовом:

— Если тебе смешно, можешь не стесняться. Я знаю, что многие люди не верят в сны!

Поцеловав девушку в щеку, Гейбл мягко привлек ее к себе.

— Я не изменю своих планов из-за какого-то сна, но не могу утверждать, что совершенно в них не верю.

То, что ты видела, не слишком вдохновляет, но разгадать смысл твоего сна я не в силах.

— Мне кажется, это означает, что у реки нас ждет опасность, — рискнула предположить Эйнсли.

— Ну, об этом мы знали еще до того, как выехали из Бельфлера! Собственно говоря, знали с самого начала… Может быть, в этом разгадка твоего сна: ты беспокоишься о будущем?

— Возможно, — вяло согласилась Эйнсли, досадуя на то, что реакция Гейбла в точности совпала с реакцией Рональда.

Ну почему мужчины не хотят понимать, что сны могут сбываться?

— Я чувствую, что в душе ты со мной не согласна. Ну а что, по-твоему, мы должны делать? Неужели ты всерьез полагаешь, что во сне тебе явилось будущее, что Господь или судьба пытаются предостеречь тебя?

— Не знаю. Может быть, этот сон предвещает ссору.

— До сих пор мы с тобой не ссорились.

Эйнсли досадливо поморщилась. Неужели Гейбл не понимает, что она имеет в виду не его и себя, а своего отца?

— Я сама не знаю, что нужно делать, поэтому и рассказала свой сон тебе и Рональду.

— И ты явно недовольна тем, как мы к этому отнеслись.

Я очень хотел бы объяснить, что означает твой сон, или уверить, что он ничего не означает. Но не могу! Давай будем считать, что это предостережение, к которому мы должны прислушаться. Но что из этого следует? Что нам нужно вернуться в Бельфлер и спрятаться за его стенами? Или встретить твоего отца с обнаженными мечами, даже если он ничего худого не замышляет? Или, может быть, нам следует исподтишка напасть на твоих сородичей и перебить их всех, прежде чем они сами нападут на нас?

— Нет, ничего этого делать не следует, — нехотя согласилась Эйнсли, теребя косу. — Возможно, ты прав. Я действительно очень боюсь, и поэтому стоит мне закрыть глаза, как начинают мерещиться кошмары. — Подняв глаза на Гейбла, Эйнсли вцепилась в его руку. — Но давай хотя бы примем дополнительные меры предосторожности! Может быть, мой сон проистекает из убеждения, что рано или поздно между Макнейрнами и де Амальвиллями прольется кровь. Так неужели нельзя сделать так, чтобы она пролилась хотя бы не сегодня?

— Да, это в наших силах. Мне казалось, что мы и так достаточно подготовились к любым неожиданностям, но, наверное, можно сделать что-то еще.

— Спасибо тебе, Гейбл! Извини, что надоедаю, но… Остаток фразы заглушил поцелуй.

— Ты мне никогда не надоешь, Эйнсли. — Гейбл улыбнулся. — И ты сама это знаешь.

Она вспыхнула от удовольствия.

— Сегодня утром твоя кузина сказала мне, что в Бельфлере еще никогда не было такой послушной пленницы.

— Да в Бельфлере вообще ни разу не было пленников, до того как я привез туда тебя!

Эйнсли рассмеялась:

— Советую тебе быть осторожнее со своей кузиной; Гейбл! Похоже, эта девушка за словом в карман не полезет…

— Это стало ясно с того момента, как она научилась говорить. — Гейбл улыбнулся, очевидно, вспомнив Элен маленькой, но тут же снова посерьезнел. — Мы отдохнем здесь с часок, а потом поедем дальше. У реки я верну тебе твое оружие. Надеюсь, ты не всадишь мне в спину кинжал? — шутливо поинтересовался он.

— Нет, конечно. И спасибо! С оружием в руках я буду чувствовать себя спокойнее.

— Неужели ты считаешь, что твой отец может поднять на тебя руку?

Эйнсли пожала плечами:

— Кто знает? Но увидев, что я вооружена, он хотя бы не сразу бросится на меня.

— Да уж! С мечом в руке ты выглядишь весьма грозно, это я помню. — Он прижал девушку к себе, стараясь шуткой успокоить ее и себя, но это ему не удалось. — Хотелось бы мне верить, что я не посылаю тебя на смерть, — прошептал Гейбл, прикасаясь щекой к волосам Эйнсли.

— Ты не можешь поступить иначе. Я должна возвратиться в Кенгарвей — ради тебя и ради моей семьи. Возможно, это принесет нам долгожданный мир. Уже много лет люди Кенгарвея живут в постоянном страхе. Я должна дать им шанс на спокойную жизнь! Если я не вернусь домой, этот шанс будет упущен…