Мой Рагнарёк
Шрифт:
– Мне здесь не очень нравится, – пренебрежительно сказал Один. – Слишком все сладко! Словно мы попали в послеполуденный сон ополоумевшей бабы…
– Скорее уж – ополоумевшего мужика! – шепнул я. – Сейчас непременно появятся какие-нибудь полуголые красотки, я этого типа насквозь вижу!
Я как в воду глядел. Из розовых зарослей тут же выпорхнула стайка смуглых красавиц, не обремененных деловыми костюмами.
– Рыхлые какие! – неодобрительно сказал Один. – И ноги у них загорелые, как у простолюдинок… То ли дело мои валькирии!
– Твоя правда, – рассеянно согласился я, вспомнив, в какой ужас пришел
«Зачем Аллах сотворил таких женщин, Али? Какой от них прок?» – растерянно спрашивал он меня, впервые в жизни усомнившись в мудрости Творца.
Гурии тем временем попытались всучить нам кальяны. Мухаммед, разумеется, с восхищением принял подношение. Япокачал головой: честно говоря, у меня сейчас не хватило бы сил получить удовольствие от самого обыкновенного перекура, какой уж там кальян! Один повертел подношение в руках, решительно откусил мундштук и вопросительно посмотрел на меня – дескать, что дальше? Я неудержимо расхохотался, Один тут же вспомнил, какой он великий герой, и скорчил зверскую рожу.
– Выплюнь эту штуку, Отец мудрости! – сквозь смех простонал я. – Ее не едят, это прибор для курения. Впрочем, теперь его можно выбросить на свалку. Ничего, если захочешь, тебе принесут новый – это же рай!
– Для курения? – надменно переспросил Один. И решительно отрезал: – Не хочу!
Эта идиллия была прервана появлением Аллаха. За то время, пока мы не виделись, этот красавчик успел обзавестись новым зеленым плащом, точной копией того, который он отдал мне.
Мухаммед тут же забыл о кальяне и гуриях и бросился ему навстречу. Могу его понять – в конце концов, дядя ждал этого момента всю жизнь. После смерти, впрочем, тоже ждал.
Аллах протянул к нему руки. Мухаммед восхищенно улыбнулся, прибавил скорости, но, не добежав нескольких шагов, повалился на землю, закрыв голову руками – кажется, он просто больше не мог переносить великолепие открывшегося ему зрелища. Аллах неторопливо опустился рядом с ним на корточки, положил руку на затылок своего пророка и что-то ему сказал. Через мгновение Мухаммед исчез, оставив на память о себе только примятую траву. Мы с Одином встревоженно переглянулись.
– Он хотел, чтобы так случилось, – мягко сказал мне Аллах. Устало вздохнул и подошел поближе. Лицо у него при этом было самое недовольное. – Насколько я понимаю, вы оба забрели сюда случайно, за компанию с моим бедным пророком, и сейчас отправитесь обратно. Эдем – не то место, где вам следует пребывать. Не премину воспользоваться случаем и сказать, что все было просто ужасно. Не ожидал от тебя таких безумств, Макс!
– Вам не понравилось? – ухмыльнулся я.
– А как ты думаешь? Ты все испортил. Вы добились своего – ты и твой одноглазый приятель! Вы разрушили все мыслимые и немыслимые пророчества. К тому же тебе как-то удалось уничтожить Мирового Змея, который пришел, чтобы открыть для вас врата в Вечность, – и это весьма прискорбно! Можете радоваться: ваш драгоценный мир цел и невредим, а я вынужден сидеть здесь, как пес на цепи, и ждать следующего шанса.
– Как это?
Вот теперь у меня задрожали колени, потому что иногда нет ничего сокрушительнее внезапно встрепенувшейся надежды – так и убить можно.
– А вот так! – сварливо сказал Аллах. – Можете считать, что ничего не было.
– А что в этом плохого? – невозмутимо спросил Один. – Ну, поживем там еще немного – делов-то! И почему ты так гневаешься, незнакомец?
– Я действительно гневаюсь, поскольку давно мечтал обрести покой. Твой приятель Макс знает почему. В свое время я был с ним не в меру откровенен… А теперь мне придется остаться здесь. Впрочем, ваша участь еще менее завидна.
– А что, мне даже нравится! – весело сказал я Одину. – Доротея была в чем-то права, когда разглагольствовала про крокусы и зеленые листочки, зря я на нее так рассердился! Правда, рождественские вечеринки – это все равно ужас что такое, но можно организовать свою жизнь так, чтобы их было поменьше. Думаю, на это нашего с тобой могущества хватит.
– Хватит, – спокойно согласился Один.
– Ладно, теперь вам пора просыпаться, – проворчал Аллах. – Тяжело мне с вами!
Мы с Одином переглянулись и дружно расхохотались, не знаю уж почему.
Я внезапно понял, что тихо смеюсь каким-то своим путаным мыслям, уставившись на пустую банку из-под тоника. Я смущенно огляделся. К счастью, в мексиканском ресторанчике было почти пусто, только за дальним столиком сидела какая-то парочка. Ребята не обращали на меня никакого внимания, и это радовало.
– Ваш кофе.
Улыбчивый мексиканец возник откуда-то из-за моей спины и аккуратно поставил поднос на столик.
– Спасибо, – кивнул я. – И принесите счет, пожалуйста.
– Угощение за счет заведения, – огорошил меня официант. – Конечно, вы с треском провалили порученное вам дело, но это не снимает с меня некоторых обязательств.
Земля ушла из-под моих ног. Невероятные события последних месяцев за один миг пронеслись передо мной, и у меня не было ни малейшего шанса сказать себе, что я просто задремал после долгой утренней прогулки и сытного обеда.
– На самом деле все не так уж плохо, – сказал официант, присаживаясь на соседний стул. – Я никогда не был уверен, что конец света действительно так уж необходим. Вам удалось положить конец моим сомнениям. Эти люди, – он небрежно махнул в сторону окна, – не так уж безнадежны. В конце концов, в последний день они вели себя почти безупречно, да и вам это удавалось время от времени. К сожалению, у вас короткое дыхание. Вы – типичный спринтер!
Я судорожно хватал ртом воздух, не в силах справиться с собственным взбеленившимся сердцем.
– Не надо так волноваться, все уже позади, – сочувственно сказал официант. – Вам вообще следует научиться контролировать свои эмоции. При ваших возможностях они грозят настоящей бедой!
– Так все действительно было? – наконец спросил я.
– А вы сомневаетесь? Странно.
– Но это было только со мной или со всеми?
– Это как поглядеть… Конечно, со всеми! Но если вы попытаетесь обсудить это событие со своими приятелями, они непременно посоветуют вам обратиться к врачу. Видите ли, каждый из них думает, что просто видел довольно странный сон. Да и мало кто помнит, что ему приснилось.