Мой роман, или Разнообразие английской жизни
Шрифт:
– Monsieur le Comte, сказал Гарлей, – полагаясь на вашу снисходительность, я прошу вас, во первых, объяснить мне, кто открыл вам, что эта девица жила в доме моего отца?
– Открывший мне это стоит перед вами – мистер Рандаль Лесли. И я ссылаюсь на барона Леви, который может подтвердить справедливость моих слов.
– Это действительно правда, сказал барон едва слышным голосом и как бы невольно подчиняясь повелительному тону графа.
Бледные губы Рандаля издали в это время глухой звук, похожий на свист.
– И мистер Лесли участвовал в ваших планах, имевших целью похитить вашу родственницу и жениться на ней?
– Без сомнения…. и барону Леви это очень хорошо известно. Барон наклонил голову в знак согласия. – Позвольте мне присовокупить еще, – я обязан это сделать в отношении к леди, состоящей в родстве со мною, – что только вероломные убеждения со стороны Лесли, как я уверился впоследствии, доставили мою родственницу, когда моя собственная попытка не удалась, принять участие в планах, которые иначе она с такою же решимостью отвергла бы, её какою я в настоящее время, герцог Серрано, отвергаю и презираю их, с полным сознанием всей низости надобных действий.
Пока он говорил таким образом, в нем было столько личного достоинства, натурального или искусственного, которое сообщалось словам его, – достоинства, которому содействовали его прекрасный рост, изящные черты лица, патрицианские манеры, что герцог, тронутый до глубины души, протянул руку вероломному родственнику и забыл в эту минуту всю макиавеллевскую мудрость, которая могла бы убедить его, что человек с такими сомнительными правилами нравственности, как граф, едва ли мог руководствоваться какими либо благородными побуждениями в исповеди, по видимому, столь чистосердечной и в раскаянии столь искреннем. Граф пожал руку, протянутую к нему, и низко преклонил голову, может, быть, чтобы скрыть улыбку, которая готова была разоблачить темную сторону его сердца. Рандаль все еще стоял молча и бледный как смерть. Язык его отказывался произнести какое бы то ни было слово. Он заметил, что все присутствовавшие готовы были обратиться против него. Наконец, с неимоверным усилием над самим собою, он произнес отрывистые фразы.
– Клевета столь внезапная, конечно, могла… могла привести меня в замешательство; но кто же. кто же её поверит? И законы, и здравый смысл всегда предполагают какую нибудь побудительную причину для совершения преступления. Что же могло служить мне побуждением в подобном случае? Я сам, будучи претенентом на руку дочери герцога, я вдруг предаю ее! Нелепость…. нелепость. Герцог, герцог, я передаю это обстоятельство на суд вашей опытности и знания людей. Кто идет против собственных выгоде и влечения своего сердца?
Это воззвание, хотя сделанное слабо, с недостатком энергии, произвело некоторое влияние на философа.
– Правда, сказал он, пожав руку своему родственнику, – я не вижу никакой побудительной причины.
– Может быть, отвечал Гарлей: – барон Леви объяснит нам эту загадку. Не знаете ли, барон, какие причины, соединенные с собственною выгодою, могли побудить мистера Лесли участвовать в планах графа?
Леви медлил. Граф предупредил его.
– Pardieu! сказал он внятным, решительным тоном.– Pardieu! я совершенно убежден в том, что намерен сказать. Прошу вас, барон, подтвердить, что, в случае брака моего с дочерью герцога, я обещал подарить сестре моей сумму, на которую она давно еще простирала претензию, и которая должна была пройти через ваши руки.
– Это правда, отвечал барон.
– Не назначалась ли из этой суммы какая либо часть в пользу мистера Лесли?
Леви молчал.
– Говорите, сэр, произнес граф, сердито нахмурив брови.
– Дело в том, сказал барон:– что мистер Лесли чрезвычайно желал купить какие-то участки земли, принадлежавшие некогда его фамилии, и что женитьба графа на синьоре и замужство сестры его, к которой сватался мистер Гэзельдев, доставили бы мне возможность ссудить мистера Лесли небольшою суммою для предположенной им покупки.
– Что, что! вскричал сквайр, с жаром стуча одною рукою по боковому карману сюртука, приходившемуся на груди, и схватив другою рукою руку Рандаля.
– Сватовство моего сына! Так ты тоже тянул в ту сторону? Не смотри такой мокрой курицей. Говори как прилично мужчине!
– Неужели вы думаете, сэр, прервал граф с надменным видом: – неужели вы думаете, что маркиза ди-Негра удостоила бы выйти замуж за какого нибудь мистера Гэзельдена?…
– Удостоила!.. какой нибудь Гэзельден! вскричал сквайр, обратившись к нему с сильным негодованием и едва будучи в состоянии говорить от волнения.
– Если бы, продолжал граф с совершенным хладнокровием: – если бы обстоятельства не заставили ее войти с мистером Гэзельденом в денежную сделку, к которой она не имела других средств? И в этом отношении, я обязываюсь присовокупить, фамилия Гэзельденов должна считать себя особенно одолженною мистером Лесли, потому что он первый доказал ей совершенную необходимость этой m'esalliance; он же первый внушил моему другу, барону, какими способами заставить мистера Гэзельдена принять предложение, на которое сестра моя удостоила с своей стороны согласиться.
– Способы! хороши способы! посмертное обязательство! воскликнул сквайр, опустив руку Рандаля, с тем, чтобы налечь всею тяжестью своей длани на Леви.
Барон пожал плечами.
– Все друзья мистера Франка Гэзельдена, заметил он: – одобрили бы этот способ, как самый дешевый способ доставать деньги.
Пастор Дэль, который сперва более всех был поражен этими постепенными открытиями коварства Лесли, теперь, обратив взоры на молодого человека и увидав бледное лицо его, почувствовал такое живое сострадание, что, положив руку на плечо к Гарлею, прошептал:
– Поглядите, поглядите на его лицо! такой еще молодой! Пощадите, пощадите его!
– Мистер Лесли, продолжал Гарлей более мягким тоном:– поверьте, что ничто другое, как желание воздать должное герцогу Серрано и моему молодому другу, мистеру Гэзельдену, заставило меня принять на себя настоящую тяжелую обязанность. Теперь всякие дальнейшие исследования будут превращены.
– Узнав от милорда л'Эстренджа, сказал граф с изысканною вежливостью: – что мистер Лесли сделанный им мне вызов представлял как серьёзный поступок с своей стороны, а не как шуточную и дружелюбную развязку вашего неудавшегося плана, как я полагал прежде, я считаю долгом уверить мистера Лесли, что если он не удовлетворится сожалением, которое я испытываю в настоящую минуту за значительное участие, какое я принимал в предложенных собранию объяснениях, то я совершенно к его услугам.