Мой слишком близкий друг
Шрифт:
– Что он должен был мне объяснить? – разозлилась я всем эти намекам и искреннему Митиному удивлению.
– А то, что Виктор согласился на этот круиз только потому, что одна из этих девиц – дочь его бывшего конкурента, которого он подозревает в убийстве своего тестя и который доставил ему в свое время много неприятностей.
– За-ачем? – запнулась я от потрясения и неожиданности.
– Эти молодые люди, собираясь на отдых, шарились в Интернете и, когда увидели там яхту Виктора в разделе элитного отдыха для самой значимой публики мира, уперлись, что хотят именно ее. Твой начальник пытался объяснить им, что они к разряду таких людей не относятся, но раздухарившаяся
– Тогда почему он их отпустил с крючка, да еще и помог от суда и тюрьмы спасти? – мне стало так тошно и обидно, и не хотелось верить в то, что говорил друг.
– Думаю, что из-за тебя, – грустно улыбнулся мне Митя. – Что бы ты ни думала сейчас, но Виктор влюбился в тебя и прекрасно понимал, чем тот скандал грозит лично тебе и на что способен папаша той самой девицы. Но он не был бы Виктором, если бы и в такой ситуации не сделал бы бывшего конкурента. Его адвокаты заломили такую сумму за помощь при вызволении доченьки из-под французской Фемиды, что это вполне компенсировало моральные и материальные издержки, к тому же, как я понимаю, у Виктора остается право в любой момент завести дело на всех шестерых, и документы на этот случай имеются.
Боже мой! Получается, я совершенно не знала этого человека?! Или, как говорит Митя, знала и видела только глянец, только те черты характера, которые мне нравились? Я что, совсем отупела? И вдруг я совершенно отчетливо поняла – и наплевать, что жесткий, что расчетливый, что циничный, что многое не говорил мне и очаровывал, влюблял меня в себя, проявляясь только с самой выгодной стороны – плевать! Если бы пришел сейчас и сказал, что все понял, и только я ему нужна и никого больше… – все бросила и пошла бы с ним!
– Он не может, – тихо и печально сказал Митя, прочитав на моем лице мысли, и погладил меня по щеке ладонью, успокаивая. – Он другой, Марта. За эту свою свободу он заплатил очень дорого и не собирается в дальнейшем обременять себя лишними обязательствами. Он живет так, как нравится ему, и имеет на это полное право, ему интересно путешествовать, пробовать себя в разных видах спорта, жить в постоянных переездах, разные страны, континенты. Он любит себя, балует себя, ценит жизнь на всю мощь, во всех ее проявлениях, обожает женщин и умеет щедро дарить им и свою любовь, и ухаживания. Но не будет верен только одной женщине, это ограничение его свободы. Вы просто очень разные. Тебе важны доверие, преданность, тебе нужна семья и настоящие глубокие отношения, обязательства, дети, а ему уже этого ничего не надо. У Виктора есть он сам, его свобода, и он наслаждается такой жизнью. Может, когда-нибудь он вернется и к этим ценностям, но если это произойдет, то очень не скоро.
– Митя, почему ты такой умный? – спросила я, попытавшись улыбнуться, и заплакала.
Все правильно: влюбленная женщина – слепая женщина, иногда и осознанно слепая! Разумеется, я не клиническая идиотка, и масса вопросов и каких-то шероховатых нестыковок в том образе Виктора, что я возвела, как храм в себе, возникали в моем сознании, и не раз. Но какая, к черту, разница и какие сомнения, когда ты страстно, до одури влюблена, и мужчина отвечает тебе взаимностью, когда каждый день с ним, как большое приключение, когда он щедр, заботлив и дарит тебе целый новый мир, и сам является неиссякаемым источником новых открытий, знаний, постижений!
Черт возьми, это было прекрасно! Реализованная, невозможная сказка-мечта! Это стоило того! Эти полтора года стоили любой оплаты по счетам, любого разочарования и обиды, и слез и боли, и даже отчаяния! Они стоили гораздо большего!
Ни о чем не жалею! Ни секунды! Ни о встрече, ни о расставании! Ни о чем!
Состояние сверкающего, брызжущего морем, солнцем, окружающей красотой природы, счастья до восторга, до замирания не может длиться вечно. Оно становится обыденностью и теряет блеск новизны. И настает время для иного счастья – единения, глубокой истинной любви, взаимного уважения, родства душ, если вам сильно повезет.
Но это не наш с Виктором случай. Ну и что?
– Давай-ка, Мартуля, приводи себя в порядок, и пойдем гулять! – распорядился Митя, поднимая меня с дивана. – Ты же еще ни разу не была в Лиссабоне, а это потрясающе красивый город, тебе понравится, вот увидишь!
А я после нашего разговора чувствовала нечто непонятное, удивлявшее меня, как выздоровела после тяжелой болезни и высокой температуры, когда плавишься, обессиленный, в полусознательном состоянии. Слабость у меня не прошла и сейчас, но уже другая – чувствовалось, что я выздоравливаю, иду на поправку!
– Мить, спасибо тебе, ты меня вылечил, и, наверное, снова спас, – обняла я его и, вздохнув тяжко, прижалась к его груди.
– Всегда пожалуйста, Мартышка, – разворошил он мне волосы, потрепав ладонью по голове. – Иди, собирайся.
А потом мы гуляли по Лиссабону, я вдыхала этот особый морской воздух и чувствовала нечто непередаваемое – и глубокую нежную грусть и печаль, и нечто зарождающееся, еще робкое, еле понятное ощущение начала нового этапа жизни, неизвестного и оттого притягательного. Я даже улыбалась Митиным шуткам, и все вдыхала и вдыхала этот воздух новой жизни.
А яхты Виктора у причала не было. Он ушел в следующий, влекущий его порт, город, страну.
В который уже неисчислимый раз меня спасает Митя. Спасает от всего на свете и от себя самой в первую очередь. Он совершенно необыкновенный, потрясающий человек – Дмитрий Николаевич Рубцов.
Во мне закрепилось и живет ощущение, что Митя был в моей жизни всегда, хотя это не совсем так.
Митя со своей мамой тетей Надей переехали в наш дом, в квартиру к его бабушке, маминой маме, когда его родители развелись. Не знаю, насколько трудным и неприятным был этот развод для их семьи, но я никогда не слышала ни от Мити, ни от тети Нади или от его бабушки Веры Ивановны, чтобы они ругали или обвиняли в чем-то или принижали как-то Митиного отца. Но и подробностей о том, кто он, чем занимается и почему они вообще расстались, я тоже не слышала. Знаю только, что при разводе Мите с мамой досталась однокомнатная квартира, которую они сдавали в аренду и жили втроем в основном на эти деньги.
Знакомство Мити с Левкой произошло несколько экстравагантно – они подрались!
Левка всегда был мальчиком здоровым, не по годам крупным, сильным и весьма смекалистым, да еще и занимался спортом, борьбой. Естественно, что при таком наборе качеств, да еще большой задиристости и глупой смелости он был предводителем всего «дворянства» нашего и еще нескольких дворов. А тут такой новый хлопчик нарисовался, его ровесник, с большой заявкой на яркую индивидуальность и не уступавший ему ростом и статью, ни силушкой, ни смелостью и наглостью, и тоже занимавшийся какой-то борьбой.