Мой тихий ужас
Шрифт:
Стройная, привлекательная брюнетка, которой посчастливилось быть гувернанткой, а не кровной родственницей Райских, она знала о своей привилегии.
Мы одновременно поняли футболку с пола; наши колкие взгляды встретились.
– Ты всё знала, так? – скорее уточнила я.
Нелли не ответила, тем самым согласившись.
– И не удосужилась сказать об этом Тихону?
– Ему не следует об этом знать, – резко обрубила Нелли, вырвав вещь из моих рук. – Кто и может ему всё рассказать, так это Елисей. Мы не в праве в это лезть.
Меня
– Значит, ты его никогда не любила, раз у тебя хватает совести так поступать.
Оторвавшись от процесса, Нелли потемнела в лице.
– Я берегу его. Это ли проявление равнодушия?
– Почему же ты не сберегла его от меня?! – психанув, я опустилась на край кровати. Мы будто бы говорили на разных языках. Ранее Нелли не казалась мне настолько чёрствой. Более того, я всем сердцем верила, что она такой не является.
– Всё ли рассказал тебе Елисей? – аккуратно переспросила девушка, заглянув мне в глаза. – Что ты узнала, Соня?
Её вопрос заставил меня задуматься. Но не склонил к ответу.
– Не моё дело, верно, – горько усмехнулась Нелли. – Я обычная горничная, со мной не стоит объяснятся. Марионетка в руках влиятельного хозяина, и только. Пустышка. Но если ты любишь Тихона, то ты не скажешь ему об этом. Не причинишь боль, которую испытываешь сейчас сама. Поверь, мне не удастся залечить эту рану, – на этом девушка ушла.
В словах Нелли была правда, но терялась связь. В её представлении чувства Тихона шли в противовес моим. Но мы оба были жертвами критических обстоятельств.
Или только мне так казалось? Что ещё я не успела узнать?
Лунный свет коснулся половиц и лежащего на полу Рона, придав непослушной шерсти мнимого благородия. Верный пёс сопел, утыкаясь влажном носом в щиколотку и щедро пускал слюни на прикроватный коврик.
Последний раз я прибывала в этих стенах…
– Я буду скучать по тебе, дружок, – произнесла тихо, проведя пальцами по растрёпанному ошейнику. – Береги своего хозяина. Он у тебя тот ещё негодник.
Входная дверь хлопнула, вместе с тем вздрогнула я. До боли знакомые шаги становились чётче, реже становился пульс. А когда Рон сорвался с места, все мои мольбы увидеть Елисея потерпели крах.
– Салют всем жителем подземелья! – отозвался Тихон, наткнувшись на темноту. – Если вы решили устроить мне засаду, то у вас не вышло. С детства тащусь по ужастикам. Да и вы на чудовищ мало походите.
Я продолжала молчать, не сводя глаз с пыльного окна.
– Прости, что бросил тебя утром. Глеб устроил внеплановый бой, – продолжал Тихон, скидывая с себя кроссовки и спортивную куртку. – Но я знал, что одними извинениями не отделаюсь. Намутил тебе пижаму. Фирменную. Теперь такая только у тебя, и у жены Макгрегора.
На коленки упала длинная футболка с нашивкой «Everlast». Я же сжала простынь в кулаках, боясь произнести хоть слово.
– Так и знал, что тебя обрадуют только трусы выдающегося танцора, – его подбородок коснулся плеча, губы обожгли шею, а дыхание – душу. – Завтра же сниму их с участника «Тринити».
– Тихон, – прозвучало с неким укором. – Не надо.
Мне пришлось вывернуться, чтобы избежать его прикосновений.
– Да ладно? Настолько непростителен косяк? – удивился он, загородив собой последний свет. – Я не ждал лёгкости, но это слишком.
Теперь, когда он стоял передо мной, я вовсе позабыла о том, что хотела сказать. Насильно выработанная уверенность скопилась в убийственную слабость.
– Уверен, поцелуй тебя разморозит, – Тихон потянулся ко мне, но получил резкий отпор. – Да что с тобой такое? Вчера ты была более сговорчивой. Серьёзно, я не поспеваю за твои настроением. Может, выпишешь часы приёма? Сегодня ты нежная, завтра – стерва. Я и это готов стерпеть.
– Больше не придётся терпеть, – сухо отозвалась я, заглушая плачь в сердце. – Вчерашняя ночь была ошибкой. Некий эксперимент.
Улыбка спала с его лица. Брови сошлись.
– Эксперимент? И каков был итог, профессор? – огрызнулся Райский.
Если бы каждый удар сердца оставлял на мне трещину, я бы разлетелась на части. На миллион мельчайших осколков.
– Ничего. Пустота.
– Правда? А вот мне так не показалось.
Наперёд зная, что Тихон не уступит, я решилась на беспроигрышную атаку:
– Сомневаешься? Да кто полюбит такого, как ты – избалованного и неуправляемого ребёнка? Мальчишку, решившему, что ему всё дозволено, потому что его бросила мать. Но мир вокруг тебя не вертится, оттого и бесишься. Ты неудавшийся эгоист, Тихон, и всегда им останешься.
Криво улыбнувшись, парень опустился на колени. Мурашки пробежали по коже от его невозмутимой стойкости.
– Ты общалась с отцом, не так ли? Что в этот раз наговорил старик?
Ох, если бы я только могла всё тебе рассказать…
– В том, что ты мне противен, вины Елисея нет, – зато я утопала в ней по макушку. – Изменив мою жизнь, ты сделал её невыносимой.
– Соня…
– Я ненавижу тебя, слышишь?! – сглотнула я слёзы, поддавшись вперёд.
На его брови блестела кровь. На скуле вырисовывалось тёмное пятно. На переносице виднелась ссадина. Но главное разочарование затаилось где-то внутри.
Опустив голову, Тихон продолжал улыбаться. У него хватило на это сил.
– Значит, ненавидишь меня? – переспросил с иронией он. – А вот твои глаза говорят обратное. Но мне ли тебя переубеждать?
Приподнявшись на ноги, слегка Тихон покачнулся.
Я тот неудавшийся боец, который смог тебя сломить…
– Отличная месть, Соня. Но я даю тебе час, чтобы передумать.
Мне ли отрицать, что я влюбилась …
– Больше ты меня не увидишь. Никогда.